Костёр 1990-09, страница 26

Наступило молчание, по комнате пробежала дрожь, как пробегает ветерок по высокой траве. Лицо дяди Аквилы оставалось непроницаемым. Лицо Плацида ясно выражало его отношение к подобным бредням. Марк сказал:

— А каково твое мнение, командир?.. Как ты считаешь, что случилось с испанцами?

— Не исключена, конечно, вероятность, что их отрезали от своих и уничтожили начисто, так что в живых не осталось никого, и некому было известить о катастрофе.

— Помилуй, командир,— вставил Плацид, всячески подчеркивая свою почтительность.— Не правдоподобнее ли предположить, что службой в легионе они были сыты по горло, поэтому они просто перебили тех командиров, которые не захотели присоединиться к ним, и переметнулись к племенам?

Марк промолчал

трибун был как-никак гос

тем дядюшки, но губы его зло сжались в тонкую

ниточку.

— "Нет, это не особенно правдоподобно,— отозвался легат.— Мне неприятно думать, что ка-

О

кои-то из легионов империи мог пасть так низко.— Легат запнулся, линии на его лице обозначились еще резче. Они принадлежали уже не человеку, наслаждающемуся вкусной пищей, а солдату. Потом он опять заговорил: — Последнее время вдоль всего Вала распространился слух, что испанцы пали в бою. Пока это не более чем рыночные толки, но и в них подчас кроется зародыш истины. Поговаривают, будто орла видели, будто ему воздают божеские почести в каком-то племенном святилище на крайнем севере.

Дядя Аквила, вертевший в пальцах кубок, так резко поставил его на стол, что немного вина выплеснулось ему на руку.

— Продолжай,— сказал он, когда легат остановился.

— Легион, если бы он дезертировал, скорее всего, спрятал бы орла, или изрубил его в куски, или просто бросил в ближайшую речку. Сами солдаты едва ли возымели желание или возможность водрузить его в храме чужого божества. Но совсем иное дело, если орел завоеван в бою. Племена по ту сторону границы воображают, что они захватили в плен бога легиона, и вот они с триумфом приносят его домой, зажигают факелы

и, наверное, закалывают черного барана и помещают орла в храме собственного божества, чтобы орел помогал юношам становиться сильными воинами, а зерну созревать.

— И это не все, командир.— Марк пригнулся вперед. В нетерпении он даже начал заикаться.— Если бы разыскать орла и доставить его в Рим, это... это могло бы привести к формированию легиона заново.

— И это я знаю. Но меня волнует и кое-что другое. Если на севере опять начнутся беспорядки, римский орел в руках татуированного народа может стать оружием против нас, он воспламенит умы и сердца диких племен. Но на основании молвы я не могу ничего предпринять. Послать экспедиционные войска будет означать открытую войну. Легиону не прорваться в дебри одному, а в Британии всего три легиона.

— Там, где не пройдет легион, может пройти один человек и выяснить правду.

— Согласен. Но только если отыщется подходящий человек. Который хорошо знает северные племена, которого они примут и позволят ему пройти.

— Пошли меня,— медленно проговорил Марк. Он обвел взглядом сидящих за столом, затем обернулся в сторону завешенного входа и позвал: — Эска! Эй! Эска!

В атрии послышались быстрые шаги, занавески отодвинулись, и на пороге повился Эска.

— Центурион звал меня?

В нескольких словах Марк коротко объяснил Эске суть дела.

— Ты пойдешь со мной?

Эска подошел и встал рядом со своим господином, глаза его в свете лампы сверкнули.

— Пойду,— ответил он.

Марк повернулся к легату.

— Эска родился и вырос в тех местах, где теперь проходит Вал. Орел же принадлежал моему отцу. Вместе мы подходим под твои требования. Пошли нас!

Казалось, молчание сковало присутствующих. Нарушил его дядя Аквила, стукнувший ладонью по столу.

— Безумие! Сущее безумие!

— Да нет же! —

запротестовал Марк.

У

меня есть здравый и вполне осуществимый план.