Костёр 1991-01, страница 31

дрессировщик, когда входит в клетку со львами. Жека испуганно глянул на Ваську. Я сделала вид, что вовсе не гляжу на него, но все-таки краем глаза замечала, что он делает. Закричит или не закричит? «Нужны мне твои бутерброды...»— пробурчал Васька и сел на перевернутый ящик.

Я облегченно вздохнула. Жека осторожно протянул руку и, не спуская глаз с Васьки, принялся жевать бутерброд. Дожевав, он оглянулся по сто-

о

ронам и, найдя взглядом недоеденную котлету, сказал: «Вась! Чего ей пропадать? Давай Тарасу отдадим, а?» — «А где он, Тарас твой?» — проворчал Васька. «Тут где-то. Я его чую,— уверенно сказал Жека и позвал, зачем-то хлопая при этом в ладоши: — Та-рас! Та-рас!» — «Ага! Пришел!» — сказал Васька и поднял с земли злополучную котлету.

Я взглянула на то место, которое еще за секунду до этого было пустым, и вздрогнула *— опустив морду к земле, там стояла огромная всклокоченная дворняга. В ее густой коричневой шерсти застряло множество репьев, а белые подпалины казались серыми от грязи. С огромных клыков и багрового языка капала слюна. На нас дворняга, казалось, не обращала никакого внимания. Жека взял у Васьки котлету и бесстрашно направился к собаке. «Вась! — вскрикнула я.— А она его не...» — «Заткнись!» — резко оборвал меня Васька. Жека подошел к дворняге вплотную, выдернул из ее и!ерсти пару репьев и буквально вложил котлету ей в пасть. Пасть клацнула, и по горлу пса прокатился почти незаметный комок. «Тарас хороший!» — серьезно сказал Жека. Так и не глянув в нашу сторону, не вильнув хвостом, пес отвернулся и неторопливо потрусил прочь. «Серьезный!» — с уважением сказал Васька, глядя ему вслед. «Что это за чудовище?» — спросила я. «Тарас — здешний пес. Их здесь много. Он — вожак,— объяснил Васька.— Кормятся при вокзале. Наши, можно сказать, конкуренты».— «А почему — Тарас?»— «Это его Жека так назвал. Он челюстями так щелкает. Зевает, что ли. Сначала так длинно — Та-а... а потом захлопывает — Рац! Вместе получается — Та-рас». — «Похоже,— согласилась я.— Молодец Жека. Хочешь котлету, Васька?» — «Сама жри,— отрезал Васька и, отвернувшись, приказал Жеке: — Тащи растопку. И котелок прихвати». Жека скрылся в щели. Я стояла и не знала, что мне теперь делать. Обидеться и уйти? Остаться? Сделать вид," что ничего не произошло? «А то подожди до чая,— не глядя на меня, сказал Васька.— Чего всухомятку трескать? С пойлом лучше идет... И не стой как столб. Притащи лучше вон тот ящик...»

* *

Через несколько дней Васька и Жека уже немного привыкли ко мне. Я приходила каждый вечер и всегда заставала только одного Жеку. Васька появлялся позже и всегда приносил какую-нибудь еду. Куда он ходил, что делал и где брал еду, я не знала. Спрашивать об этом было совершенно бесполезно. На все мои вопросы у

Васьки был один-единственный ответ: «Не лезь не в свое дело!» Жеке он, по-видимому, тоже запретил разговаривать со мной на все подобные темы. Может быть, даже припугнул его. Потому что, если я задавала Жеке какой-нибудь «запрещенный» вопрос, он быстро прижимал палец к губам и испуганно оглядывался по сторонам.

Но в целом Васька стал относиться ко мне гораздо спокойнее, кричал редко и уже без всяких истерик ел то, что я приносила из дома. Но при этом тщательно следил за тем, чтобы и я съела что-нибудь из принесенного им. Когда однажды я попробовала отказаться, Васька побагровел, закашлялся, вскочил, опрокинув ящик, на котором сидел, и заорал: «Брезгуешь нашим, да?! Ну так и вали, вали отсюда, вали к своим, чистым!!!» Я съела злополучный кусок и насилу успокоила Ваську. Вообще, только познакомившись с Васькой, я поняла, что это значит, когда говорят: «Живу, как на вулкане». Васька и был вулкан, каждую минуту готовый извергнуться. А Жека, наоборот, был тихий. Даже какой-то слишком тихий. Никогда не баловался, не шалил, не капризничал. Васька, когда злился, обзывал его дебилом, сучьим выродком и еврейским отродьем, но Жека, кажется, на него совсем не обижался. И я это понимала, потому что на самом деле Васька очень здорово о Жеке заботился и даже, наверное, как-то по-своему любил его. И еще я заметила, что каждый вечер Васька дает Жеке какое-то лекарство. Две таких желтеньких табле-точки из коричневой бутылочки. Когда я спросила, зачем это, то в ответ, конечно, услышала обычное: «Не лезь!» Даже название лекарства Васька не дал посмотреть. И я все никак не могла понять — что же их связывает?

* * *

Однажды вечером, застав, как всегда, одного Жеку, я сунула ему конфету и решила попробовать выследить Ваську. Если не что делает, то хотя бы откуда приходит. Я обошла сараи, прачечную, заглянула на склады под номерами 2, 3 и 4, которые охраняли вечно пьяный сторож дядя Петя и огромная добродушная овчарка по кличке Пирамида. Васьки нигде не было. Тогда я отправилась на вокзал.

На вокзале все было как всегда, то есть сразу возникало такое ощущение, что все люди, сколько их ни есть в городе, очень торопя'тся куда-то уехать. Я обошла все буфеты, потому что там можно было достать еду, но Васьки ни у одного из них не заметила. Я уже решила выйти на задний двор и идти назад, когда в зал ожидания вдруг влетел Васька с каким-то свертком. «Васька!» — радостно крикнула я и замахала рукой, чтобы он меня заметил. Он подскочил ко мне, глянул бешеными глазами, сунул мне в руки сверток, шепнул: «Выбрось куда! Скорее!» — и побежал ко второму выходу. Я еще не успела ничего сообразить, когда в зал ожидания вкатилась какая-то очень толстая тетка, а за ней вошел милиционер. «Вон-вон — туда он побежал! Я видела!» — верещала тетка и пыталась схватить милиционера за руку. Тот уворачивался, но все

26