Костёр 1991-01, страница 37

количество предметов — мы шли от простого к сложному. Нужна музыкальность — и мы часами ловили ритм в бросании предметов.

Когда я увидела Игнатова на манеже, первое, что пришло в голову, это — принц Гамлет. Стройный, элегантный, утонченный. Великолепная осанка и светлые до плеч волосы. Потом я узнала, что сразу после училища он выступал в черном бархатном колете и сходство было еще заметнее. Проходило время, но суть не менялась...

В финале своего 15-минут-ного номера Сергей кидает 11 колец и поочередно собирает их все на шею. Мало кто. знает, что это мировой рекорд (лучшие жонглеры работают восемью предметами) и труднейший трюк. Почти все кольца собраны, но последнее предательски катится по манежу. И Сергей повторяет один и тот же трюк 6—7 раз, пока не поучится. И никому не надоедает. В эти минуты огромный дирк замирает, как будто бы эешается вечное — быть или не эыть? А может, и правда, решается...

На гастролях в Японии нас тригласили в школу знаменитого каратиста. Он показывал свое умение: крошил рукой че-эепицу, кирпичи и ломал де-эевянные будки. Затем совер-иал сверхъестественные прыж-<и, демонстрируя приемы ка-эатэ. Мы восхищались всем >тим, а он смущенно говорил: <Это еще не каратэ. Каратэ з главном. Кирпичи и доски только следствие».

Американцы из Бостонского архива истории всемирного цирка совместили, казалось бы, несовместимое. Записали на видеопленку номер Игнатова в замедленном темпе и положили на музыку «Лунной сонаты». То, что не успевал уловить глаз, донесла камера — его техника безукоризненна. Сергей тогда испытал настоящее потрясение. Такое же, наверное, как в миланском музее у слепка руки композитора

Листа, или в маленькой комнате Лувра у «Рабов» Микел-анджело, или у «Мадонны с младенцем» Мурильо в Будапеште...

Он наверстывал все, упущенное за время учебы. Мелькали города. А в них театры, музеи. Лувр, Прадо, Метрополитен, Эрмитаж. Дома, в Москве,-г-огромная библиотека книг по искусству. Когда у него что-то не ладится в жизни, он мчится к своим книгам...

Прочитав «Письма Ван Го-га к брату Тео», я понял, как рождается настоящее искусство. Оно в тебе самом, в твоем видении мира. Самое страшное — плагиат. Нужно идти своим путем, как бы ни был он труден.

Кате Игнатовой 12 лет. Уже 12, как говорит Сергей. Всего 12, как считает сама Катя.

— Плохо, очень плохо! Не выдвигай локоть! Ниже кисть опускай! — Красные мячики, едва замелькав над Катиной головой, россыпью скачут по полу.

Все, все потеряла, чему научилась за два месяца.— Голос Сергея становится совсем усталым.

Маленький спортивный зал, очень похожий на обычный школьный. Только этот под самой крышей цирка, к нему ведет узкая железная лестница и железная решимость рабо

тать. Слышно, как за окнами на такой верхотуре воркуют голуби.

— Катя, давай кольца! — И через минуту: — Хуже некуда! Как ты стоишь? Проверь баланс!

Из Катиных глаз вот-вот готовы брызнуть слезы. Она плотнее сжимает губы и кидает снова. Сегодня это уже вторая репетиция. Больше часа, с двухминутным перерывом — кольца, мячики, снова кольца, акробатика на трапеции и упражнения с мячом.

И наконец:

Так, уже лучше... Отлично! Молодец!

Цену этой похвалы лучше всех знают, пожалуй, два человека — отец и дочь.

Цирковые представления начинаются в семь вечера. Минут за сорок до выхода начинаю жонглировать. Просыпается внимание. Теперь дело за психологическим настроем...

И вот — только освещенный круг арены и музыка Шопена, заполняющая все пространство зрительного зала. И сейчас не время думать о том, от чего ты в жизни отказался и что приобрел взамен. И признание того, что ты лучший в мире, тебе не поможет, разве только придаст уверенности...

Н. ГЕРАСИМОВА