Костёр 1991-03, страница 23
Человечек Соломенные ножки стоял на широком чурбачке, подбоченившись, и был сейчас похож на только что возведенный памятник. Мастер внимательно оглядел человечка Соломенные ножки, заметил под мышкой у него крошечную скрипку и улыбнулся. — Вы принесли в ремонт свою скрипку? Но я не ремонтирую скрипок. Я их строю. Так и сказал — строю. Будто дом. А, может быть, скрипка и есть дом? Дом, в котором живет музыка. А человечек Соломенные ножки спрыгнул с чурбака, спрятал за спину свою скрипку. — Нам-нужно-поющее-дерево, — протараторил он. — Поющее дерево... поющее дерево, — Мастер задумался. — Да-да, я слышал о нем. Я поднял один из чурбачков. Неожиданно он оказался таким легким, будто был сделан из чего-то птичьего, летающего. Он даже как бы вспархивал с руки. Высушенный до звона чурбачок казался прозрачным, как янтарь. — А разве ваши скрипки не из поющего дерева? — спросил я, протягивая Мастеру звонкий янтарный чурбачок. — Не знаю, не знаю, — покачал головой Мас тер. Он взял из моих рук чурбачок, взвесил его на широкой ладони. — Этот кусок дерева принес еще мой дедушка. Лет пятьдесят тому назад. С тех пор он и лежит, высыхает до звона. А это, — Мастер поднял небольшое поленце, — я сам срубил. Да скрипку из него можно будет строить лет через пятьдесят. Вот и получается: про старое дерево спросить уже не у кого, а как запоет новое, я сам уже не узнаю — его возьмет в работу мой внук. Дерево для скрипки выдерживают, высушивают годами. Мастер взял отточенный сверкающий тесак и ловко отщепил от дедовского чурбачка тонкую пластинку. Он протянул ее человечку Соломенные ножки, щелкнув по ней широким твердым ногтем. И вдруг пластина запела. Долго плавал в воздухе нежный дрожащий звук. И даже когда он исчез, казалось, он наполнил всю комнату тонким смолистым ароматом. В комнате стоял запах древних дедовских лесов. Мы собрались было уходить, но тут Мастер остановил нас: — Постойте! Я, кажется, слышал про какое-то особенное дерево. Говорят, что ему тысяча лет. Когда дуют северные морские ветры, оно поет. Так рассказывали старики. И растет это дерево на Лисьем хуторе. — Где-Лисий-хутор? — тотчас спросил человечек Соломенные ножки. Мастер развел руками. — Не знаю. Но слыхал, что это очень далеко. Мы вышли на улицу. В какую сторону повернуть? Направо? Налево? Долгая ли дорога нам предстоит? И как ^ы дойдем пешком до Лисьего хутора, где дуют северные морские ветры? Можно бы попросить отвезти нас Бегемота. Но он животное южное. Еще продует его северным ветром. Не успел я додумать, как получил крепкий толчок в бок, еле на ногах удержался. — Простите, — сказал Бегемот, — здесь тесная улочка и я к тому же неудачно появился — слишком близко от вас. Вам не больно? — Нет, нет, что ты! — обрадовался я. — Ты появился как раз вовремя! — Садитесь, — сказал Бегемот, — я знаю, где этот Лисий хутор. Когда я исчезаю и становлюсь беспризорным, где только мне не приходится бывать! И он, тяжело переваливаясь и шоркая боками о кирпичные стены домов, стал протискиваться вдоль узкой улочки. Мы, беспечно болтая ногами, сидели на его спине, будто на просторной скамейке. Глава 14, которая рассказана Лисичкой и которая называется «СЕМИСТВОЛЬНОЕ ДЕРЕВО» Я давно заметил, что морской ветер пахнет большими рыбами и просмоленными парусами. Хотя рыб стало в море намного .меньше, а корабли-парусники и вовсе не встречаются. Но сейчас, когда мы вдыхали свежий ветер, с ним прилетали эти крепкие морские запахи. Перед нами лежала плоская земля. Длинные осенние перелески рыжими лисятами сбегали с холмов. Овраги, заросшие пушистыми ивами, лежали поперек луга лисьими хвостами. А Лисьего хутора пока видно не было. Зато посреди луга, перевитого*будто гигантская зеленая посылка, тонкими тропинками, стояло дерево. Такого сказочного дерева я не видывал. Оно высилось поднебесной колонной. Тень его плыла по лугу, как большой океанский корабль. И на самой верхушке дерева, словно дозорный, стоял аист. Его плоское гнездо величиной с большую корзину прочно лежало между ветвей. Аист громко трещал клювом, и этот костяной треск рассыпался далеко вокруг. Из гнезда-корзины выглядывали аистята. Они с любопытством таращились на нас. Вернее, на Бегемота, на это непонятное и не известное в их краях существо. А Бегемот, похожий сейчас на неимоверной величину фасолину, спокойно шагал по зарослям дикого лугового горошка. И стручки трещали и лопались под его пятами. Как только аистята поняли, что существо это никаким боком не напоминает аиста, они всполошились и захлопали своими куцыми крылышками. Тогда папа аист полетел на разведку. Он снялся с гнезда и низко поплыл над ними, лениво помахивая парусами-крыльями. И ветер гудел в этих медленных парусах. Аист уводил нас в сторону от гнезда. Может быть, он боялся за своих аистят? — Послушайте, аист! — крикнул я. — Мы не разорители гнезд! Мы ищем Лисий хутор! Там, слыхали, растет Поющее дерево! И аист в ответ, показалось, наклонил клюв. Наверное, понял. И все же продолжал лететь над лугом вдаль. Аисты живут рядом с человеком, с-до- 18 S |
