Костёр 1991-06, страница 34
2. ВРЕДНЫЙ ЖУК Шел мальчишка по Эрмитажу, экскурсовода слушал, резинку жевал. Надоела жвачка, прилепил ее к какому-то старому сундуку и дальше пошел. Долго корпел над сундуком еще в XVI веке мастер. Украшал резьбой и умением собственных рук гордился. Как вещь удивительной старинной работы, и попал сундук в Эрмитаж. И теперь уже миллионы людей дивились искусству. Но до всего этого мальчишке не было дела. Как и до того, что свел он на нет усилия многих людей, хранивших и оберегавших чудо-сундук. Жук-точильщик прибежал на запах жвачки ночью. Нюхнул и даже пробовать не стал: невкусная еда, ненатуральная, синтетическая. То ли дело сундук: из сухого старого дерева. Точильщик как раз мертвой древесиной питался. — Хрр! — вгрызся он в сундук. И дальше пошел — ход бурить. Прошло время. Шел по Эрмитажу хранитель. Внимательно доверенную ему коллекцию осматривал: все ли в порядке? Как вдруг: — Тук-тук-тук,— негромко донеслось из сундука. Будто часы постукивали. Но хранитель точно знал, что никаких часов в сундуке не было. Это уже много точильщиков в сундуке расплодилось, ходы прогрызло. Постукивали они головами о стенки хода, друг другу сигналы подавали: Я тут, а ты где? И так это у них ритмично получалось, будто действительно часы тикали. «Часами смерти» прозвали эти звуки суеверные люди, когда слышали их у себя дома. Мол, это смерть предупреждает о своем приходе. Хранитель не был суеверным. И быстро догадался что за часы могли появиться в старинном сундуке. И срочно направился в лабораторию биологического контроля и защиты. Холодно человеку — он надевает теплую одежду, жарко — снимает ее. Ни картины, ни статуи этого сделать не мо-гут. Но они тоже страдают от перепадов температур: мутнеет лак на картинах и трескается краска, разрушаются скульптуры, покрывается патиной металл, тускнеет блестящее золото... Чтобы этого не случилось, работает в эрмитажной лаборатории биозащиты специалист-климатолог. Внимательно следит, чтобы в залах всегда поддерживалась определенная температура и влажность воздуха. У миколога другая задача уберечь эрмитажные сокровища от плесени. Она может поселиться где угодно: на вазах и на картинах, мебели и камнях. Но хранитель обратился не к ним, а к энтомологам. Жук-точильщик, как и другие си-нантропные насекомые — по их части. здесь, в Эрмитаже специалисты не раз все обдумают и взвесят, как бы не повредить экспонаты. Потому что хранятся в Эрмитаже миллионы бесценных вещей, они беззащитны. О них заботятся хранители, реставраторы и... консерваторы. Так еще называют сотрудников лаборатории. Они защищают произведения искусства от ©разрушающего действия времени. Они придумывают хитрые ловушки для вредных насекомых. Но никакая -ловушка не спасет от бездумно жующего мальчишки. Если только он сам поймет: зачем отовсюду сюда приходят и приезжают люди. Топают ноги, шаркают ноги... Этот шелест шагов никогда не смолкнет в эрмитажных залах. Но как выдерживает это музей? Ведь Эрмитаж — это старый, t I. у \■ГТГТТТГТГ« ГУ 4 * > 4 4 I I - .* 'f 'ЯЛ**J VTyrti п ■г* fP'tfif*} M<H»*f'< (I f fllwVWtikii i. ' l jlni , » 'J • t ^M^Hfai -w w & v щ, щ, & & * .....................»...... %4 I \ ♦t i Стальная шкатулка Екатерины II Синантропные — значит приспособившиеся к существованию рядом с человеком. Проще, домашние насекомые. Их немало: жужелицы, слоники, усачи, древогрызы, кожееды... Среди семейства кожеедов есть даже музейный кожеед — рыжий враг мехов и кож. А жук-притворяшка любит гербарии и старые книги. Чуть что, подожмет лапки, свернется и притворится мертвым. Правда, эти его проделки в лаборатории раскусили уже давно. Не понаслышке знают тут моль. По вкусу ей в Эрмитаже ковры и шпалеры, гобелены и меха. Но если дома любую букаш-ку-таракашку можно вывести с помощью бытовой химии, то очень старый дом. Он построен двести лет назад. Может быть, через сто лет его закроют для посетителей и будут показывать лишь на видеолентах? Или построят для него специальный чехол, как для первого дома в городе на Неве — домика Петра Первого? Или... — Не волнуйтесь,— ответили мне в Эрмитаже.— Эрмитаж останется великим музеем и через сто и через пятьсот лет. И также будет открыт для всех. Никакие фильмы не заменят его красоту, чудеса его залов и произведений искусства, увиденных воочию. Но чтобы Эрмитаж не старел, он постоянно реставрируется внутри и снаружи. Фото Б. Гесселя |
