Костёр 1992-04-06, страница 29

ли такое счастье?! Это было бы слишком невероятно! Скорее, следуйте за мной!

Графиня поспешно устремилась к дому и провела Сову в свой роскошный кабинет. Затем она вызвала лакея:

— Меня ни для кого нет дома! Чтобы никто не смел заходить сюда! Слышите: никто.

Сара вынула из секретера шкатулку темного дерева и поставила на письменный стол. Подозвав Сову, графиня открыла шкатулку: она была полна драгоценностей.

При виде брильянтов Сова утратила самообладание. Ее рука потянулась к ножу, в уме быстро сложился дьявольский план: зарезать графиню, забрать драгоценности и незаметно ускользнуть.

Сара вынула из шкатулки портрет.

— Взгляните,— сказала она.

— Да ведь это Воровка! Та самая крошка, которую мне отдали десять лет назад! Я сразу же обрезала ее длинные волосы и продала их.

— Смотрите хорошенько. Это и вправду она? Не вздумайте лгать.

— Воровка, как живая, чтоб мне провалиться.

С этими словами Сова начала медленно обходить стол, чтобы оказаться за спиной у графини.

Сара Мак-Грегор торжествовала. Нет, она думала не о дочери, а о герцогской короне. Ведь Родольф после смерти отца стал великим герцогом Герольштейнским...

— Он проникся участием к Певунье, потому что она напоминала ему о покойной дочери...— шептала Сара.— Что же будет, когда Родольф узнает, что это и есть его дочь! Он должен жениться на матери своего ребенка... Да-да, теперь я — герцогиня! Неужели возможно подобное счастье?

Графиня взяла портрет и склонилась над шкатулкой, чтобы положить его на место. Сова вплотную подкралась к ней... Дальнейшее было делом одной минуты. Левой рукой Сова прижала голову Сары к столу, правой выхватила нож и ударила графиню между лопаток. Нож погрузился в тело по рукоятку... Сара даже не успела вскрикнуть. Она так и осталась сидеть, уронив голову на крышку стола.

— Таким вот ударом Грамотей прикончил старикашку с улицы Руль...— пробормотала Сова.

Она поспешно собрала драгоценности, побросала их в корзину, отперла дверь и выскользнула в сад.

Возле Обсерватории она села в фиакр и вскоре очутилась на Елисейских Полях, в кабачке Краснорукого «Разбитое сердце».

• v

Глава двадцать вторая

В ОЖИДАНИИ ГОСПОЖИ МАТЬЕ

В уже знакомом читателю кабачке «Разбитое сердце» Краснорукий беседовал с инспектором Нарсисом Борелем.

— Берегитесь, Краснорукий,— говорил инспектор.— С некоторых пор мы стали подозревать, что вы нас надуваете. Ваше дело — доставлять нам сведения о всяких подозрительных личностях, бывающих здесь. А вместо этого вы при

нимаете участие в их грязных делишках...

— Господин инспектор, вы ко мне несправедливы,— отвечал Краснорукий, стоя навытяжку перед Борелем.— Но сегодня я окажу вам такую услугу, что злые языки больше не посмеют меня обвинять... И потом, разве не я помог изловить опаснейшего бандита — Амбруаза Марсиаля?

— Это старая история. К тому же Амбруаза успели предупредить. Не явись я задолго до назначенного вами времени, бандит ускользнул бы от полиции.

— Ох, господин Борель! Уж не думаете ли вы, что это я его предостерег?

— Я ничего не думаю. Я знаю, что он выстрелил в меня в упор. К счастью, пуля лишь оцарапала мне руку.

— В вашей профессии, господин Нарсис, надо быть готовым к маленьким сюрпризам подобного рода!

— Гм... Вы это называете «маленьким сюрпризом»?

— Чего ж вы хотите? Издержки ремесла, господин Борель! Но в вашем ремесле много и приятного. Например, частенько ловкий, смелый, умный человек вроде вас накрывает бандитскую шайку с помощью искусного агента... вроде меня.

— Может быть, может быть... Но я не слишком вам доверяю. Вы давно обещаете выдать всю эту компанию, но дальше обещаний дело не идет.

— Сегодня, наконец, час настал, господин инспектор. Вы арестуете целую банду: Сову, Крючка, Николя Марсиаля, Вдову и Тыкву. Недурно, правда? А когда они будут у вас в руках, я укажу вам добычу пожирнее...

— Мамашу Бюрет? А ведь она столько вам помогала!

— Нет, господин инспектор. Это не мамаша Бюрет. Я имею в виду нотариуса Жака Феррана.

— Жак Ферран! — инспектор вскочил и принялся мерить шагами комнату.

— Он самый.

— Крупная дичь. Он давно у меня на примете, но чересчур уж он хитер. Слывет образцом честного человека! С ним надо держать ухо востро! И только в случае полной уверенности можно произвести арест...

— Тогда вы перестанете обзывать меня мошенником. Я буду для вас «дружище Краснорукий».

— «Дружище!» — фыркнул Борель.— Поглядим еще, не сорвется ли сегодняшняя облава.

— Что вы, господин инспектор! Дело верное, будьте спокойны. Сама Сова уговорила меня заманить сюда мамашу Матье с брильянтами. Один мне даже пришлось купить с большой переплатой. Потом я втянул в дело Крючка и семью Марсиа-лей, чтобы вы могли сцапать их разом. Я здорово потратился, да и рискую сильнее всех. Сами знаете. Чует мое сердце: вдова Марсиаль стала меня подозревать после ареста Амбруаза.

— А что сталось с Грамотеем? Мы установили, что его настоящее имя — Ансельм Дюренель, беглый каторжник. Кажется, он умылся серной кислотой, чтобы его не опознали. На его счету новое убийство. Но недавно он куда-то исчез. Мне хотелось бы его отыскать...

27

Г-'г' . ' I* ⁱ