Костёр 1996-01, страница 11

Из черного сатина тетя сшила мне замечательный костюм. Он плотно обтягивал тело, как трико у клоуна. На голове у меня красовалась такая же обтягивающая шапочка с двумя рожками, похожими на черные маленькие морковки. Я попросил тетю, чтобы она сделала еще маску, закрывающую лицо. Она пришила маску прямо к шапочке. Прострочив полоску сатина, она вывернула ее наизнанку и получился хвост. Я сам вставил в него проволоку, обернутую ватой, и красиво загнул. Тетя пришила его сзади к трико.

Я крутился перед зеркалом, любуясь собой. Тонкий, блестяще-черный, я действительно был похож на настоящего чертенка. Через узкие прорези маски таинственно поблескивали глаза.

С каким нетерпением я ожидал спектакля! Как мне хотелось поскорее показаться перед ребятами в своем новом костюме! Я представил, как эффектно выскочу на сцену, вызванный старым бесом, как побегу наперегонки с зайцем и как весь зал ахнет и замрет, увидев меня. Наверное, ни у кого из наших актеров нет костюма лучше, чем мой.

Наконец, день спектакля пришел.

В нашей школе не было специального зала для собраний и спектаклей. В конце коридора второго этажа, перед дверью в пионерскую комнату, находилась сцена, на которую поднимались по лесенке в три ступеньки. С левой стороны сцена не примыкала к стене. Через этот проход попадали в пионерскую комнату. Сцена возвышалась над полом почти на метр. Под ней всегда было темно, и мы очень любили на переменах исследовать мрачные подсцен-ные закоулки.

К сожалению, в верхнем коридоре почти всегда дежурил преподаватель.

В день спектакля поперек коридора над сценой натянули занавес из серой материи. В коридоре перед сценой поставили стулья, а стены коридора украсили рисунками ребят из изокружка.

Мы переодевались в пионерской комнате. За нами присматривала пионервожатая Люся.

До этого я считал свой костюм самым красивым.

Но когда Игорь Мироненко надел свой, я был сражен наповал.

Старый бес выглядел настоящим бесом из преисподней. На его лице страшно горбился кривой нос из черной бумаги. Глаза сверкали из-под мочальных бровей. Мочальная борода опускалась до самого пояса. Спина и грудь его поросли дикой шерстью. Ноги кончались копытами. А на голове двумя серпами изгибались самые настоящие рога!

Мы, бесенята, сразу затихли, когда увидели своего предводителя в таком обличье. Мы робко подошли к нему, и он великодушно разрешил нам потрогать его костюм.

Дикая шерсть на груди и спине Игоря оказалась вывернутой наизнанку овчинной душегрейкой. Копыта — русскими сапогами, за голенища которых были засунуты полосы лохматой овчины. Но рога на голове были самыми настоящими коровьими. Они росли из белой костяной пластины — куска коровьего черепа. В пластине отец Игоря просверлил по бокам две дырки, вдел в них шнурки, и таким образом пластину можно было прикрепить к голове.

Игорь снял рога и дал нам по очереди примерить. Они оказались такими тяжелыми, что клонили наши головы вниз.

— Голова закружится — такие носить, — сказал Разов, самый маленький из нас.

Слабаки! — с презрением сказал Игорь. — Дай сюда.

И он с гордостью водрузил на голову свой страшный шлем. На сцене шла суетня.

Ребята передвигали столы, изображавшие торговые ряды на базаре, раскладывали на них ткани — куски кумача и серой саржи, взятые из пионерской комнаты, пирамидками складывали ярко раскрашенные муляжи овощей и фруктов, принесенные из кабинета биологии. Здесь же прохаживался поп Гришка Афонин. В широкой шляпе, с белой ватной бородой, в отцовском пальто, доходившем ему до пяток, с картонным крестом, повешенным на цепочке от ходиков на грудь, он выглядел очень солидным и в то же время смешным.

Ю