Пионер 1955-05, страница 59Она дослушала до конца. — Я их тоже люблю. Только спешишь, спешишь... Прочти ещё раз. И стала останавливать меня на каждой фразе н подробно объяснять мне, почему я читаю неверно. От этого мне стало скучно. За окном видны были зеленеющие ветки деревьев. Я попробовала покачаться на стуле. — Не качайся на стуле,— остановила меня Александра Дормидонтовна,— не будь рассеянной. Возьми тетрадку, мы напишем диктант. И стала диктовать: — «Люблю грозу в начале мая». Написала? Слово «гроза» она произнесла так, что было непонятно, какая буква: «о» или «а»— стоит в середине. Но я помнила, как это слово пишется в книгах. Так Александра Дормидонтовна продиктовала мне четыре фразы. Потом взяла у меня тетрадку и стала читать, медленно произнося слова. — Почему ты написала «гроза» через «о», а не через «а»? — Так красивее,— ответила я. — Написала ты правильно, но правильно писать надо не потому, что это кажется тебе красивым. Надо подумать, почему пишутся слова именно так. Почему ты написала «в начале» двумя словами? — Не знаю,— ответила я. — А ты видела, читая книжки, что иногда «вначале» пишется вместе, одним сло- — Видела. — Подумай, почему же ты написала двумя? Думать мне не хотелось: всё равно ведь я и без раздумья напишу правильно. Когда вошла мама, учительница сказала: — Замечательная зрительная память, пишет совсем без ошибок. Но нет привычки думать. Рассеивается, смотрит по сторонам и грамматики не знает. Когда Александра Дормидонтовна ушла, мама спросила: — Ну, как вы занимались? — Немножко скучно было,—сказала я. После урока я пошла гулять во двор. Мальчики и девочки играли в лапту и позвали меня. Сынишка дворника, . Вася, спросил: — Ну много ты там научила? — Я пишу, как большая, без ошибок,— важно сказала я.— У меня замечательная зрительная память. Сама учительница ска- — А ещё чего она сказала? Но о том, что ещё сказала учительница, Вася засмеялся и закричал так, чтобы Александра Дормидонтовна услышала в своей комнате через открытое окно: — Она всему уже выучилась. Она больше учительницы знает! И все ребята засмеялись. Я обиделась на них и ушла домой. В следующий раз я спросила Александру Дормидонтовну: — А зачем надо учить грамматику? — Чтобы писать правильно. — Я и так пишу правильно. — Ты думаешь, что грамматика тебе не нужна? Ты и так всё знаешь? Я кивнула головой. — Ну, нет! — ответила она.— Твое знание — ещё самое, самое маленькое знание. Грамматику надо знать, чтобы быть грамотным человеком. И, главное, надо думать над каждым словом, почему оно пишется так, а не по-другому. Тогда не ошибёшься. — Я и так не ошибусь! — Посмотрим! — улыбнулась она. Но я и на самом деле ошибалась редко. В то время, когда я училась, у нас в азбуке, кроме буквы'«е», была ещё буква «ять». Они произносились одинаково: «е»,— но одни слова писались через «е», а другие через «ять». Запомнить это было не очень просто. Мне помогала в этом моя хорошая память. Когда я читала сама, я легко запоминала, как пишется каждое слово. Если книгу кто-нибудь читал вслух, мне надо было несколько раз услышать, чтобы запомнить рассказ или стихотворение, «о, увидев стихи своими глазами, прочитав их раз или два, я запоминала их наизусть и всегда потом помнила, как они расположены на странице, помнила самую форму строк и картинку, если она была нарисована. Когда мне случалось делать ошибку, я говорила Александре Дормидонтовне: — Я знаю, как писать, только на минутку забыла. Ошибка вышла нечаянно. — Ты не думаешь,— отвечала она,— ты рассеянная, ты хочешь поскорей убежать играть. — Но правда же, я нечаянно... — Ошибок никто не делает нарочно. Все ошибки делаются нечаянно. Думай, когда пишешь, а ты «разойдёшься» и летишь без оглядки, не думая,—Она говорила серьёзно. но глаза её смеялись. До экзамена оставался месяц. Каждый вечер мама спрашивала, выучила ли я за 53
|