Пионер 1955-05, страница 62

думала я.— Что в нём хорошего для меня, раз в нём не будет ни Дуняши с Катюшкой, ни Кондратьева с дядей Петром, ни дедушки Никиты Васильевича, ни «учительницы» Марии Степановны, ни многих из любимых мною людей?»

С площадки вагона я смотрела, как носильщик в белом фартуке, похожий и фартуком, и бородой, и внимательным взглядом на Данилу-дворника, поднимает и взваливает на плечо чей-то тяжёлый чемодан, хватает рукой большую корзинку и, быстро шагая, несёт вещи к широкой двери, над которой написано слово «Воронеж». Мне становится жалко себя и всех, кого я больше не увижу, и слёзы навёртываются на

И вот, когда мы, пройдя через вокзал, вышли на небольшую площадь чужого мне города и я угрюмо смотрела на круглый садик, около которого стояли извозчичьи пролётки, мама сказала мне: «Не думай, что тут нет никого из родных людей: тут близко живёт Клавдичка»...

И как же встрепенулось сердце, как сразу всё осветилось кругом, и мокрые булыжники мостовой так весело заблестели в косом и бледном солнечном луче! «Близко»,— значит, мы увидимся с Клавдичкой!

Но мы долго с ней не виделись, так долго, что я перестала мечтать о том, когда она приедет к нам. Сначала нам надо было найти квартиру, где жить, потом отец устраивался на работу, потом подошло время готовиться к экзаменам в школу. Я стала заниматься с Александрой Дормидонтовной, и уж некогда было и думать о том, когда же приедет Клавдичка. И однажды, после того, как я выдержала экзамены в первый класс, мама сказала мне, что скоро мы поедем в одно очень хорошее место. А куда — сюрприз!

— Мы поедем к Клавдичке?!.— закричала я.

— Почему непременно к Клавдичке? — сказала мама, —Может быть, совсем и не

Но мне радостно смотреть в окошко, ждать станцию Анну и думать, что вдруг мы едем к Клавдичке и с нами там случится что-то очень хорошее.

Поезд наш убавляет ход, но впереди я не вижу никакого вокзала. С левой стороны пути, среди полей, виднеется два ряда хат, крытых соломой, ребятишки бегут по улице, как будто собираются догнать поезд. И в самом деле, паровоз наш, словно поджидая их, начинает сбавлять ход, он даёт свисток, 56

вагоны двигаются медленно и останавлива-

Перед нами узенькая лента перрона небольшой станции; на здании вокзала я читаю крупную надпись: «Анна».

Мы с мамой выходим на площадку вагона и останавливаемся на верхней ступеньке. Станция кажется пустынной; наверно, только с приходом поезда здесь появились немногие приехавшие пассажиры. Перед станционным зданием, там, где висит колокол, стоит человек в красной фуражке, начальник станции.

Поодаль от него высокий человек, глядя куда-то над моей головой, снимает кепку; у него тёмная небольшая бородка, из-под тёмных бровей смотрят ласковые голубые

В это время кто-то берёт мою руку, я поворачиваю голову и немного внизу перед собою вижу милое лицо Клавдички. Клавдичка загорела, волосы её блестят на солнце из-под лёгкого газового шарфика. Она смотрит на меня снизу своими говорящими глазами. Я кричу восторженно, прыгаю со ступеньки вагона к ней и повисаю на её шее; я не пускаю её ни вперёд, ни назад. Мимо нас проходит тот высокий человек с тёмной бородкой, он поднимается на ступеньки и берёт из рук мамы небольшую нашу корзинку, чемодан и чайник с привязанной к нему крышечкой и целуется с мамой. Когда он спрыгивает к нам, крышечка звенит по чайнику, он смеётся, говорит Клавдичке: «Покажи же мне Сашу!» —и, поставив чемодан на землю, серьёзно протягивает мне большую свою руку.

Это, конечно, и есть дядя Ваня!

— Федот! — кричит он белобрысому парнишке.— Возьми-ка вещи.

И вот мы сидим в плетёном тарантасе на пышно положенном в него сене: Клавдичка рядом с мамой, я — напротив, а дядя ВаНя садится на козлы и берёт вожжи. Федот, устроив чемодан сзади и привязав его верёвкой, тоже вспрыгивает на козлы, лошади трогаются, и первое в жизни неизъяснимо чудесное ощущение движения колёс по мягкой земле охватывает меня радостью.

— Как у вас хорошо! — говорю я.

В деревне

Самым замечательным в этой новой, хорошей жизни было просыпаться ранним утром, быстро одеваться и совсем одной выходить за ворота. Как ни удивительно, а солнце уже успело подняться довольно вы