Пионер 1956-03, страница 29

...И звенят половецкие гусли, Под гусли гонец держит слово: — Вернись домой, господине! Умер грозный князь Володимир, Закрылись орлиные очи. Вернись домой, господине! Новый князь любителен и ласков... Сырчан на то усмехнулся: — Что мне до княжеской ласки... Я царь над тремя городами, Над всею Черкес-горою! Я Киевского князя не меньше... Но звенят половецкие гусли Перелётных птиц голосами. Весенними ручейками:

— Вернись домой, господине! Помяни половецкие степи, У нас реки, озёра разлилися, Лебеди и гуси, будто пена...

И Сырчан хмурит грозные бровп: — Добро, игрец половецкий! Мне мать певала эти песни... Вспомнил я голоса степные... Да мне домой не вернуться, С золотою клеткой не расстаться, Не сменить дворца на кибитки... Тогда гонец половецкий Подаёт царю пучок емшана. Подаёт пучок травы душистой. И царь берёт траву, дивяся, И к лицу лучок травы степной подносит. И стряслося дивное диво: Грозный царь прикрыл глаза рукою И, пучок степной травы целуя, плачет... Жмёт к устам пучок травы душистой, И по грозной бороде струятся слёзы... Нежное травы благоуханье. Сладкое степей воспоминанье...

И Сырчан не видит гор, теснин угрюмых... Степь пред ним бескрайняя сияет... Половецкие кибитки вереницей, Мать поет, емшан-траву сбирает... Та трава печали отымает...

И молчит разгульная дружина, И дивит на слёзы господина... А Сырчан встаёт тих и весел. С головы сложил царскую шапку. Царский посох в угол поставил, Надевает сукман половецкий, Пастушью шапку баранью. Меч по бедру опоясал. Сел на коня и молвил:

— Прощайте, живите, други! Зовёт меня милая отчизна. Ухожу в половецкие степи, В родную землю навеки!..

И после этого бывания Два всадника правят дорогу. Правят под северный ветер... Сырчан и гонец половецкий В милую едут отчизну, Едут денно и нощно, Синие дали соглядают: Не блеснут ли реки степные, Не сбелеют ли шатры кочевые.