Пионер 1956-08, страница 76

Первые двести метров они пробегали с таким временем, какого Игнатьев не мог показать даже в беге только на двести метров. А ведь они ещё экономили силы, потому что бежали четыреста. И всё-таки скорость у них была почти такой же, как у лучших бегунов на самые короткие дистанции. Это не было для них пределом: у них был запас скорости.

Игнатьев решил сначала добиться предельной скорости на очень коротких дистанциях. И он достиг этого. В беге на двести метров он стал чемпионом СССР, а на стометровке соперничал с самыми прославленными нашими рекордсменами.

Но этого было мало. Бег на четыреста метров, которым он занимался, требовал и запаса выносливости.

Когда бежишь сто метров, то не успеваешь почувствовать усталость, но когда бежишь четыреста, то непременно метров за пятьдесят — за сорок до финиша всякому, даже самому тренированному бегуну начинает казаться, что он не в состоянии поднять ногу, что вот-вот придётся остановиться. Скорость резко падает. Чтобы преодолеть это, Игнатьев решил тренироваться не только на четыреста метров, но и на дистанциях более длинных.

...Когда я пришёл на его тренировку, он бежал шестьсот метров.

Николай Александрович Зайцев, тренер Игнатьева, объяснил мне, что сегодня день длинных дистанций, сегодня спортсмен вырабатывает выносливость, а на следующей тренировке будет работать над скоростью бега.

Скорость интересовала меня больше всего. За счёт чего увеличивает её Игнатьев? Не так-то легко сейчас найти ещё какие-то дополнительные возможности для того, чтобы ускорить бег. Ведь это только для начинающих бегунов быстрее бегать— значит быстрее двигать ногами.

А все хорошие бегуны делают на одинаковой дистанции почти одинаковое количество движений, потому что частота движений у каждого бегуна достигла предела. Ещё чемпион Олимпиады двадцать четвёртого года Абрахаме понял это. Он стал удлинять каждый свой шаг. Для контроля Абрахаме размечал беговую дорожку бумажками. Расстояние между ними было на два сантиметра больше его бегового шага. Он считал тренировку удачной, если все бумажки накалывались на шипы его беговых туфель. Удлинив каждый свой шаг всего на два сантиметра, он в беге на сто метров сумел выиграть десятую долю секунды.

Длину шага тоже нельзя увеличивать беспредельно. Может быть, нужно сильнее отталкиваться? Но ведь у всех хороших бегунов толчок очень сильный, все высоко поднимают бедро, все, отталкиваясь, распрямляют ногу до конца... Нет, здесь тоже трудно найти что-то новое.

Так за счёт чего же Игнатьев собирается увеличить скорость?

— За счёт «колеса»,— сказал Зайцев.

Это «колесо» увидел Игнатьев у ямайкских бегунов, опередивших его на Олимпиаде в Хельсинки.

Что это за «колесо»? А дело вот в чём. Во время бега человек, оттолкнувшись ногой от земли, какую-то часть времени находится в полёте. Чем сильнее толчок, тем больше скорость. Но в тот момент, когда бегун поставил ногу на землю, происходит ещё один толчок, который на какое-то

Все силы вкладываются в эти последние шаги.

мгновение как бы отбрасывает бегуна назад. В этот момент скорость хоть и не намного, но снижается. И вот, чтобы этот удар уменьшить, спортсмен делает так: он выводит ступню вперёд, а перед тем, как поставить её на землю, едва уловимым движением над самой землёй уводит её немного назад. Этим он ослабляет толчок, нога ставится мягко, торможение почти сведено на нет.

Игнатьев разучивает это движение на очень медленном беге. Вот правая нога поднимается, выходит вперёд, опускается и у самой земли резко отходит назад. Затем левая выходит вперёд... Игнатьев как будто катится по дорожке, как колесо. Замечали вы, что, когда колесо движется вперёд, нижняя его часть как бы уходит назад?

Когда бежит Игнатьев, поражают удивительная свобода и гармоничность движений. Недаром французский бегун Лядумег, бывший рекордсмен мира, бег которого поражал всех красотой и изяществом, этот знаменитый Лядумег, посмотрев, как бегает Игнатьев, сказал, что ничего прекраснее в своей жизни не видел.

Узнав, за какое время Игнатьев пробежал шестьсот метров, я спросил, не думает ли он выступать на средних дистанциях.

— На Спартакиаде? Нет. И на Олимпиаде в Мельбурне тоже, конечно, нет,— ответил Зайцев.

«Значит, будет на первенстве Европы в пятьдесят восьмом году»,— подумал я. Это обычный стиль работы Игнатьева. Он всегда смотрит вперёд. Игнатьев — человек с дальним прицелом. Я знаю: у него могут быть на пути ещё и поражения и неудачи, но своего он всё равно добьётся. Он станет лучшим бегуном мира.