Пионер 1968-01, страница 28

происхождению персу, мы, мидяне, обратимся в рабов, персы будут презирать пас, потому что мы чужие для них. А пока царствуешь ты, наш соплеменник, до тех пор и мы пользуемся долей участия во власти и через тебя нам оказывают большие почести. Как же не заботиться нам о тебе и о власти твоей? Так и теперь, если бы мы заметили какую-нибудь опасность, то сейчас же предупредили бы тебя. Но сновидение кончилось ничем. Поэтому мы и сами спокойны и тебе советуем успокоиться. А мальчика отошли к его родителям в Персию.

Астиаг выслушал это, и морщины на его лбу разгладились.

Ма ги ушли. Астиаг позвал к себе Кира.

— Из-за пустого сновидения я было обидел тебя, дитя мое. Но тебя спасла судьба. Теперь уходи с миром к персам, я пошлю с тобой проводников. Там разыщи своих отца и мать.

II добавил с усмешкой:

— Только не таких, как Митридат и Спако!

«А каких? — думал мальчик, оставшись

один.— Мои родители царского рода. Но они бросили меня. А Митридат и Спако меня любили. Так почему он смеется над ними?»

И снова — уже в который раз! — он пытался понять: почему он, Кир, внук царя, оказался в семье пастуха? Почему родители оставили его, отдали Митридату?

Сколько раз он пытался узнать это от слуг, от рабов; но у всех были запечатаны уста.

II почему никогда, ни разу Спако, лаская и приголубливая его и называя его милым сыном, не проговорилась, что он вовсе не сын ей?

Теплые воспоминания о Спако увлажнили его глаза.

— Прощай, моя мать Спако! Прощай, мои отец Митридат!

Тут ему вспомнились слова Астиага:

— Так иди туда и живи с пастухами!

Вернуться... Снова войти в хижину под низкой кровлей, где кисло пахнет не просохшим от ночной росы пастушеским плащом, сотканным из грубой рыжей шерсти. Снова сесть за стол, на котором нет ничего, кроме сухих лепешек п молока. Снова гонять по горным пастбищам царевы стада и беречь их от диких зверей. И так всю жизнь — сегодня, завтра, послезавтра?..

Нет, он внук царя. Он сын царской дочери. Разве для того родился Кир в царской семье, чтобы остаться пастухом?

Нет! Но, когда он вырастет, он возьмет к себе и Спако и Митридата.

Он долго стоял у окна и смотрел на гаснущие вершины гор. II словно видел маленькую хижину, утонувшую в темной зелени, и людей, живущих там. Он стоял и плакал, прощаясь и с горами, и с лесами, растущими на них, и с дорогими сердцу людьми, которых он покидает.

®