Пионер 1981-02, страница 25

Вавилу петь и играть на гудочке, прежде чем идти скоморошить

;й Нениле—попросить у га вдова да тут Ненила

...Еще тут _____ ______ ... „

Еще стала тут да их кормити. Понесла она хлебы-то ржаные— А и стали хлебы-то пшеничны; Понесла она курочку варену— Еще курица да ведь взлетела, На печной столб села да запела. Еще та вдова да тут Ненила Еще в:1дит: люди не простые, Не простые люди-то святые. Отпустила тут Вавилу скоморошить.

Остановился Стафей подтянуть струну, а Тимур не дает:

— Чего встал посреди дороги? Дальше! Стафей все же поправил струну, погладил

Герасима по голове и говорит:

— Ты, сынок, отдохни. Дальше-то я один поведу:

А идут да скоморохи по дороге, На гумне мужик горох молотит.

— Тебе бог помоч да те, крестьянин, На бело горох да молотит!

— Вам спасибо, люди веселые, Веселые люди, скоморохи! Вы куда пошли да по дороге?

— Мы пошли на иншцее царство Переигрывать царя Собаку, Еще сына его да Перегуду,

Еще зятя его да Пересвета, Еще дочь его да Перекресу!..

Тимур, темнея лицом, сказал:

— Дальше не старайся, мужичок! Знаю, чем твоя песня кончится. Не допеть тебе ее до конца. Зря ты поверил кукушке, скоморох.

И махнул рукой.

Стража увела отца и сына на казнь. А Тимур долго разглядывал гусли, ногтем стучал по дереву, хотел сам сыграть, да не вышло. Рассердился хромец, бросил гусли в огонь, и они загорелись. Струны срывались

Пошел Тимур поклониться могилам учеников пророка Магомета, что недалеко от крепости. Расстилал коврик, опускался на него и кланялся белым камням, под которыми лежали единоверцы. Просил хан благословения на

Молчали камни. Осыпались хлеба русских и булгарских селений. А хан лежал на коврике, и стража, боясь подойти к нему, не знала, жив

Но поднимался Тимур, нетвердыми руками, никому не доверяя, сам сворачивал коврик и

чашей н

Недалеко от нее увидел он на дороге скоморохов—отца и ребенка. Они держали свои отрубленные головы в руках и укоряли его:

— Почто с мечом пришел к нам на Русь? Почто казнил нас? Почто песню не дослушал, а гусли сжег? Почто?

Закрывал лицо руками Тимур, и не могла да и не смела отгадать стража, какой червь точит его сердце и почему жить хану осталось мало.

Утром седлали коней его всадники, навсегда покидая Русь. Птицы метались по небу, не зная, куда деваться от топота копыт; Кама покрывалась рябью; мелкие реки выплескивались до дна; трава обращалась в прах, а

Понятно, эту старинную легенду Галя рас-

а своими словами. А потом прибавила:

— Бабушка Матрена говорила мне:

«Ой, голубушка, что было-о-о! Как вспомню—вся в поту, вся в гусиной коже. Шла я в полночь мимо Чертова Городища. Навстречу военный. Весь—от сапожечек до фуражечки— в орденах. От грудей-то все блестит. От плечей-то все блестит. От поясу-то все блестит. И качается. И качается! Я говорю:

— Здравствуй-ко! Ты, никак, генерал?

Он говорит:

— Обозналась, баушка Матрена.

Тут я его и признала:

— Ты никак Саня Долганов?

— HJ-

— Правильно, баушка Матрена. Мы маленько родня с тобой.

— Откудова,— спрашиваю,— идешь-то? Ор-денов-то у тебя сколько!

— Со сверхсрочной иду. В сержантском звании. Вот у меня тут всякие награды...

И я обомлела. Он чего-то говорит, губы шевелятся, а я не слышу. Ему не видно, а мне все видно: по дороге идут отец с сыном. Они! Они, родимые: Стафей и Герасим. Головушки свои в руках держат. Ой, как я перепугалася! Еще моей баушки баушка их видела. Вон когда! Вот и я сподобилась. Они поздоровались с нами и пошли в Танаевский бор. Саня и говорит:

— Это ребята из нефтеразведки. Арбузы на вахту понесли.

А я уж так перепугалася, так перепугалася. Ни «здравствуйте», ни «до свидания» не сказала. Язык не повернулся».

— ...Так они арбузы, что ли, несли? — спрашивают Галю Галим и Василий.— Нефтяники-то?

— Арбузы. А вы что думали? — в свой черед спрашивает ребят Галя.

Галим и Василий переглядываются и друж-

— Мы т

с и думали: арбузы!