Пионер 1987-09, страница 50

В эту минуту вошла Ли — за разговором Сережа и Лиен не слышали ее стука в дверь. Заметив хризантемы, горничная вспыхнула, спрятала за спину гвоздики, которые собиралась поставить в вазу, и поспешно покинула номер.

Наверное, Ли приходила поблагодарить за отца — сегодня утром он появился в ресторане. Лазарева была уверена, что их письмо помогло.

Лечение, назначенное Верой Борисовной, сделало свое дело.

Еще ночью Сережу мучила боль в горле, он лежал мокрый от пота, сжигаемый жаждой. От нечего делать разглядывал на потолке маленьких ящериц. Они с легким шорохом вились друг подле друга в пятнах света, пробивающегося из окна. Раньше при виде их Сережа испытывал брезгливость: так и казалось, что заползут в постель, под одежду... Постепенно он привык к этим безобидным существам.

Под утро Сережу сморил глубокий сон, и он проспал до двенадцати часов — мать не стала будить его к завтраку.

Проснулся он с радостной легкостью в теле, выпил стакан апельсинового сока, который уже не царапал, не жег горло. Мать измерила ему температуру, осталась довольна, но подняться до прихода Веры Борисовны не разрешила. Лазарева появилась, как всегда, шумная и веселая, осмотрела Сережу и сказала:

— Да ты просто богатырь¹ Думаю, мы вполне можем позволить себе плезир ¹ и пойти к Нгуенам, там сегодня семейное суаре² — у Лиен день рождения. Готовь подарок, мон шер...

Итак что же подарить Лиен?.. Привезенные из дому сувениры Сережа большей частью роздал, да и все эти ложки-матрешки, по его мнению, на настоящий «присент» не тянули. Той же проблемой была озабочена и мать. Позвонила Вера Борисовна:

— Что, напрягаетесь?.. То-то же! Куда вы без Лазаревой? Пропадете... Ладно, так и быть, выручу.— Она принесла две коробки конфет ассорти.— Только вчера из Москвы. Пользуйтесь моей добротой.

Вера, ты волшебница! — кинулась обнимать ее мать.

— Нет, Машенька, я еще не волшебница, я только учусь...

...Нгуены жили на бульваре Лелой, недалеко от городского театра Дорогой Вера Борисовна рассказывала о национальном герое Вьетнама, имя которого носила центральная, самая шумная и, на ее взгляд, самая красивая улица Хошимина. Ле Лой был предводителем народного восстания против китайских захватчиков в 15-м веке, основателем новой императорской династии.

— Между прочим, Вьетнамом страна именуется лишь с XIX века,— энергично шагая, заметила Лазарева.— Раньше называлась Дай-ко вьет, затем Дай-вьет, то есть Великий вьет. Вьеты — племена, искони жившие на севере Вьетнама... Соратником Ле Лоя был великий поэт Нгуен Чай. Он предводительствовал войсками, занимал важные государственные посты.

— За славой гоняться не вижу причин.

Лишь тот, кто владеет собой,— властелин.

Для золота лотосов и хризантем Не хватит сосудов, не хватит корзин,— продекламировал Сережа запомнившиеся строки Нгуен Чая из книги, подаренной Верой Борисовной.

— А ты знаешь,— сказала она,— ведь судьба Нгуен Чая была трагической. Его обвинили по ложному доносу и казнили вместе с сыновьями и даже внуками. Книги поэта, доски, с которых они печатались, сожгли. Лишь спустя четыреста лет издали его стихотворения.

— Я назвал бы этот бульвар именем Нгуен Чая,— заявил Сережа.— Все-таки Ле Лой был император, значит, угнетатель...

— А что, давайте внесем предложение,— рассмеялась мать.— Вера Борисовна сочинит письмо, она это умеет...

— Издеваетесь? Ладно, припомню,— шутливо пригрозила Лазарева.

Они пересекли бульвар Лелой в том месте, где круто, на полном ходу, заворачивал с улицы Восстания поток велосипедистов и мотоциклистов. Вера Борисовна едва не угодила под велосипед, на котором ехала целая семья — двое взрослых и двое детей. Один ребенок сидел на раме, второй — на багажнике с матерью. . Отскочив в сторону, Лазарева испуганно пробормотала «пардон».

— Хозяева дорог здесь не пешеходы, не водители машин, а велосипедисты,— как ни в чем не бывало говорила Вера Борисовна, когда они перебрались на тротуар.— Сначала я,долго не могла поладить с ними. Улицы -переходила так: закрывала глаза — и точно в воду... И представьте себе, ни разу не сбили. Велосипедисты здесь настоящие виртуозы... А вот и дом нашей именинницы!

Это было ничем не примечательное серое здание с магазинами-пеналами в первом этаже, окнами с жалюзи, балконами во всю длину фасада. Центр Хошимина вообще по своей архитектуре был более европейским, чем юго-восточным. Пагоды с характерно загнутыми углами многоярусных крыш, к удивлению Сережи, попадались здесь редко. Зато недалеко от бульвара Лелой, вверх по улице Восстания, стоял чопорно строгий костел...

Услышав свое имя, Сережа задрал голову и увидел на балконе третьего этажа Лиен. Она махала рукой. Сережа вдруг оробел, замедлил шаг. Лазарева легонько подтолкнула его в спину, и они вошли в тесный дворик, посреди которого рос гладкоствольный, густо усеянный желтыми соцветиями баньян.

Из черной дыры подъезда, приманивавшей спасительной тенью, выбежала Лиен. Следом за нею появились две юркие, словно ящерки, девочки в синих, с белой окантовкой пилотках и красных галстуках, похожие одна на другую. Даже заколки на висках были у них одинаковые. Вежливо раскланявшись, девочки взяли старших за руки и повели в подъезд.

Пока они поднимались по лестнице, Лиен рассказала Сереже, что ее подружек зовут Ту и Нгует. Нгует— значит Луна, правда, красиво?.. Обе они живут в детском доме для сирот войны, над которым шефствует мать Лиен — Тыонг, партийный работник. Сама Лиен учится в обычной школе, но часто бывает в детском доме и там подружилась с этими девочками, особенно с Нгует.

«Нгует — Луна — это та, которая чуть повыше»,— на всякий случай отметил Сережа.

ОКОНЧАНИЕ В СЛЕДУЮЩЕМ НОМЕРЕ.

' Развлечение (фр.). ² Вечеринка (фр.).

ф