Пионер 1988-02, страница 10

вас совсем по другому вопросу,— сказала гостья.— Юра, что там за инцидент случился? Кто все-таки разбил аквариум?

Я ответил Юра просто.

— Ну вот, так я и думала!— обрадовалась Сте-фаненкова — Славик такой благородный: никогда товарища не выдаст. Но мяч-то был наш, и все считают, что виноваты мы...

Юра убежал в свою комнату. А Стефаненкова: Петровых залило. Аквариум, говорят, был литров на пятьсот. Но то ж в литрах! А по весу, наверно, и вся тонна будет.

Юра больше не слушал, что они там говорят. Он набивал портфель: положил свитер, сдутый футбольный мяч и новые бутсы. Достал откуда-то пять чайных ложек (а это еще зачем?), и их туда же, в портфель.

Когда Стефаненкова ушла, на пороге возник отец.

Постоял, подумал, что-то надумал. Потом вроде передумал. И потом все-таки надумал Подошел и закатил сыну подзатыльник. Надо полагать, за все — за песочницу, за аквариум, а также за трусость и за увертливость. Хорошо еще, что оптом — за все сразу.

— Ты, папа, унизил этим самого себя,— сказал Юра стараясь быть высокомерным.

И остался сидеть, согнувшись на тахте. Работал телевизор — четвертьфинал. Родители сделали звук громко: видимо, искали примирения. Именно из-за этого он и взорвался — понял вдруг, что его жалеют. У него задрожали колени, а по всему телу пополз подмывающий приятный зуд. Резко распахнув дверь Юра закричал срывающимся петушиным голосом:

— Все ваши галошницы и серванты пожгу! Все ваши хрустальные чашки и брошки раздолбаю. Вещисты проклятые!