Пионер 1988-03, страница 58

Юрий НАГИБИН

Наверное, оскомину набила фраза, что любопь к большой Родине начинается с любви к родине милой: своему городу, улице, переулку, двору, дому. Но это святая правда, которую все знают умом, но далеко не все ощущают жаром и болью сердца. Батюшков говорил: «О, память сердца, ты сШомей рассудка памяти печальнойЭто справедливо и в отношении знают нравственных начал. Знание сердца сильнее знания рассудка. Вот мне и хотелось бы поговорить с вами о том. что дает человеку, тем более молодому, знание истории caoeix) родного города.

С(

ггоснядргж ДОРОХШ

^ аш сегодняшним путь пройдет милю Ч^Г Армянского переулка, где шестьдесят /ЧТУ семь лет назад я увидел свет. Я рад, Щ( 01 что родился в этом некогда тихом пе-реулке, в прекрасной старинной части Москвы. В незапамятные времена переулок носил название Столповского, по церкви Николы в Столпах, и еще он назывался Артамоновским, по двору знаменитого дипломата времен царя Алексея Михайловича, боярина Ар-тамона Сергеевича Матвеева.

В Армянском, кроме дивной церкви Николы в Столпах, источавшей далеко окрест себя теплый ладанный дух, стояла на церковном дворе с чудесной решеткой, иод сенью вековых вязов усыпальница бояр Матвеевых. Эта гробница была построена в виде римского саркофага с двумя портиками и колоннами в 1820 году на месте избы с высокой тесовой крышей- старой усыпальницы.

Было великим удовольствием перелезть через высокую решетку со стреловидными наконечниками, взбежать по замшелым, обшарпашнпм ступенькам и мимо источающих влажную стынь колонн испуганно просунуться к темному пролому в стене склепа, откуда шибало спертым могильным тленом. В кромешной тьме едва угадывались какие-то продолговатые каметоки — разбитые надгробья, но мы были убеждены, что видим кости и даже... обызвествленные боярские сердца. Да, да, я ничего не придумываю!..

А еще была у нас армянская — с высоким куполом церковь в глубине обширного светлого двора. Эту церковь построила семья Лазаревых, возведенных Екатериной II в дворянское достоинство. Армяне испокон веку жили в нашем переулке, отсюда и название его, но предприимчивый род Лазаревых — их шелка и парчи считались лучшими в Европе — покрыл невиданным блеском старое армянское подворье. Особенно преуспел действительный статский советник и командор Лазарев, завешавший своему наследнику построить училище для детей беднейших армян. Из этого училища возник впоследствии знаменитый Лазаревский ин

ститут восточных языков. Прекрасное здание его сохранилось в неприкосновенности и по сию пору. Равно и памятный обелиск действительному статскому советнику и командору.

А еще у нас был в переулке да и сейчас стоит дом, в котором провел детство и юность величайший философский лирик России Федор Иванович Тютчев. Там жили декабристы Завашилин и Шереметьев, у последнего на квартире был арестован после разгрома восстания на Сенатской площади Якушкин, тот самый, о котором Александр Сергеевич Пушкин писал: «Меланхолический Якушкин, казалось, молча обнажал цареубийственный кинжал».

Считается, что дети существуют вне истории, что жизнь их, пользуясь выражением бывшего жителя Армянского переулка Тютчева, «вся в настоящем разлита». Это неверно. Дети живут в истории, хотя она входит в их сознание нередко в причудливом мифологическом убранстве. Мы, дети лучших лет Армянского переулка (впоследствии этот переулок, как и вся Москва, многого лишился, ничего не приобретя взамен), не были равнодушны к тому, что наше жизненное пространство украшает древняя церковь Николы в Столпах, что в церковном дворике тени деревьев накрынают единственную на всю Москву боярскую гробницу, что у нас есть Лазаревский институт и очень, очень старые дома, обиталища знаменитых русских людей. Мы знали, что многочисленные сады вокруг нашего дома (с лучшим из них — Абрикосовским) — останки громадных царских садов, что между нашим переулком и Старосадским находилась некогда Космодамиановская решетка, запиравшаяся на ночь, что другой стороной наш дом глядел на Меншикову башню с золотым шпилем. Нам как бы сообщалась некая избранность, и, право же, это очень хорошо, ибо другие ребята окрути были отмечены и «вознесены» близостью Юсуповых палат или Покровских казарм. Главное — было бы чем гордиться. И мы гордились прошлым, так плотно обступившим наш замечательный дом, причастный Октябрю.— в нем нахо