Пионер 1989-02, страница 10

киной? На мой взгляд, они у нее подходящие! Улучшать не надо!

— Что ты паясничаешь! — раздраженно оборвала его Киссицкая.— Идет серьезный разговор. Мог бы он идти и не на перемене,— она неприязненно посмотрела на Попова,— тогда бы те, кому не положено, не совали нос не в свои дела. Комсомол, между прочим, не кружок для начинающих клоунов, а коммунистический союз молодежи.

— Ну, мне-то, если ты меня имеешь в виду,— с презрением сказал Вениамин,— сто лет твой комсомол не нужен— А вот если по тебе судить, драгоценная ты наша Цица, то принимают в комсомол начинающих демагогов. Чем тебя не устраивает Дубинина или Клубничкина, чем? Власть свою показываешь? Принципы у тебя! А в чем принцип-то?

— Учатся Дубинина и Клубничкина кое-как, хуже, чем могли бы,— откровенно высокомерно стала перечислять свои претензии Киссицкая.— Обещали сводить всех в театр, не получилось.

Маша Клубничкина от возмущения закипела, тряхнула бронзовой гривой, приготовилась к бою. Но не успела. Олеська легким прикосновением руки остановила ее.

— Я не закончила свою мысль,— медленно и очень спокойно проговорила она.— Наш класс, руководимый коммунистическим союзом молодежи, давно уже ни на какие совместные действия, кроме выяснения отношений с учителями, не способен. Мы достали билеты в театр, ждали вас, никто не пришел. У кого же не получилось? И потом нам таким-сяким с кого пример брать? У вас даже бюро вовремя провести не получается...— И она скользнула колючим взглядом мимо Киссицкой, к Попову.

— Да, у нас с этим туго, справедливая критика,— забеспокоился, невольно подыгрывая Дубининой, простодушный Попов. Он вечно перед всеми оправдывался, чувствуя, что не справляется с обязашюстями комсорга.— Но ничего же нет страшного в том, что мы советуемся с народом. Правда?

Все захохотали, а Дубинина тут же использовала ситуацию:

— Ах, с народом? Это хорошо! Это демократично! Вот ты меня как представителя народных масс и просвети. Маша в Академию наук баллотируется или в молодежную организацию хочет вступить, которая, кстати, призвана воспитывать? Комсомолу люди нужны или отметки? А тех, у кого отметки похуже, их куда, за борт?

— И за борт ее бросает...— дурачась, в полный голос запел Прибаукин.— Стенька Разин... Пирогов...— И покровительственно похлопывая по плечу Пирогова, спросил озабоченно:

— А кто княжна-то, князь Игорь, вот в чем еще вопрос?..

Пирогов понял, что на сей раз ему не отмолчаться. Правила игры требовали пошутить:

— Господа! — Он сделал шикарный мушкетерский реверанс.— Не будем ссориться, господа. Хорошие люди нужны всем. И комсомолу тоже. Должен вам совершенно конфиденциально сообщить: нынче дефицит... на хороших людей.— И он долго продолжал раскланиваться и расшаркиваться, возможно, затем, чтобы не встречаться глазами ни с Дубининой, ни с Киссицкой.

Дубинина немедленно поспешила согласиться с ним:

— Игорек прав. На хороших людей дефицит. Слишком много развелось болтунов и демагогов.—

Она неторопливо перекинула свои золотистые волосы на плечо, скрутила их жгутом. По плечу поползла золотая змейка. И вдруг, о чудо! На глазах у всех рассыпалась, обернулась искрящимся золотым дождем.

Мальчишки завороженно смотрели на Дубинину. Киссицкая сразу заметила, что и Пирогов, ее Пирогов, тоже не спускает с Олеськи глаз. Она почувствовала, что у Игоря к Дубининой возникает нечто такое, что ей не преодолеть, не переменить. И она уже плохо владела собою. А Прибаукин раздувал пламя, нарочно распаляя страсти.

— Кстати,— тараща глаза и изображая удивление, осведомлялся он,— не вступая в комсомол, хорошим человеком не станешь, что ли? А я, непросвещенный, собирался. Вот дурень!..

— Опять паясничаешь! — не умея уйти от неприятного разговора, нервничала Киссицкая.— Ленин говорил, организация удесятеряет силы каждого!

— Я согласен,— серьезно сказал Прибаукин.— Только мои силы удесятеряют «фанаты», тоже ничего компаха.

— Фанатизм во всех своих проявлениях слеп,— продолжала в одиночку сражаться Киссицкая.— У вас нет цели!

— А у вас какая цель?— насмешливо спросил Прибаукин.

— Ты отлично знаешь,— возмутилась Киссицкая.— Построение коммунизма.

— Разве вы его еще не построили? Обещали же, что через двадцать лет все войдут в светлое здание. Где оно? Можно подумать, что вы слепо не верили и не горели энтузиазмом. Наша команда, «Спартак», нас почти никогда не подводит, выигрывает!

— Ну, от «Спартака» твоего, может, и есть ка-кая-то польза,— с интонацией человека, в любом случае чувствующего превосходство, произнесла Киссицкая,— а от «фанатов»? Комсомол в самые трудные времена стране помогал, на самых сложных участках работал. Ты только об ошибках говоришь, но не ошибается тот, кто ничего не делает...

— Ну, понесло,— зло, необычно для себя грубо, сказала Олеська.— Сейчас будет говорить о «роковом времени», об «исторической неизбежности», о том. что «история не рассчитана на одну человеческую жизнь...» А у меня всего одна жизнь, слышишь? Одна, и я хочу в ней радоваться, а не страдать. И хватит болтать об ошибках и достижениях с чужих слов. Сама-то ты, комсомолия, какую кому принесла пользу?

— Я учусь хорошо, это главное. И все, о чем комсомол меня просит, выполняю!

— Ну, и о чем он тебя просит? Монтаж подготовить к празднику по выдержкам из газет и журналов? Или пару песен исполнить на районном вечере политической песни? А когда мы поехали на виноградники, почему ты отказалась работать под дождем? Нам же объяснили, что это очень нужно совхозу, вовремя успеть убрать урожай...

— У меня ревматические ноги...

— А как же твой идеал, Павка Корчагин?! Он о ногах не думал. И Машка Клубничкина не подумала о том, что у нее легкие слабые, то и дело воспаление. Вместе со всеми виноград под дождем собирала. Но ты ее в комсомол не пустишь, по какому праву? Кто дал тебе право распоряжаться моей судьбой? Ненавижу таких, как ты. На словах активных. Умеющих суетливость свою выдавать за активную жизненную позицию...

Все вокруг будто опешили от незнакомого пове