Пионер 1989-07, страница 9

рез им. Людоговский тревожно глянул на Свешникова и. храбрясь, сказал:

— Ничего... их только двое...

И тотчас же, как бы им в ответ, кто-то негромко кашлянул им в затылок. Они обернулись. Позади поспешал кряжистый пожилой человек в солдатской шинели. Он остановился и. переведя дух, сказал укоризненно:

Чего ж это вы бегете и бегете? Насилу догнал.

— Чего тебе надо? — Людоговский шагнул к нему и с перепугу, должно быть, зачастил: — Чего тебе надо, чего тебе...

— А вот сейчас... растолкуем.- Человек успокоительно кивнул подбородком па подошедших двоих.

Свешников повернулся к ним, один был длинный, жилистый, с болтающимися руками, нескладный на вид. другой — кругленький, с плутоватым веселым лицом. «Дон Кихот и Санчо»,— мелькнуло у Свешникова в голове. Санчо заговорщически подмигнул ему, а Дон Кихот равнодушно сказал:

— Ну, раздевайтесь...

Жаль было одежды, особенно нового кафтана. И рубашка, Лизонькина работа, тоже пропала.

Дома, куда их доставил вызванный будочником извозчик, Свешников перебрал в уме все подробности происшествия и вдруг сел в постели, чувствуя,

как страх черствой ладонью сжал его сердце: он вспомнил, что в кармане кафтана лежали переписанные набело иротивуцерковные стихи его.

Пес Ея величества

Зима кончалась, вдруг стала тяжелой и неудобной зимняя одежда, то и дело взвизгивали санные полозья по оголившемуся булыжнику, и на Крестовском, в хозяйстве графа Разумовского, густо и благодатно запахло навозом. Шла весна 1783 года.

Свешников потрогал пальцем набухшие оконные рамы и отошел от окна. Сел. потянулся так, что затрещал рассохшийся стул, вытянул под столом ноги в нечищенных башмаках. Он устал. Прогулки по Петербургу— редкость, уж больше терпения не хватает сидеть с пером в руке да ворошить пыльные страницы. Всю зиму, усердно, упрямо, даже исступленно, он вчитывался в Плу-тарховы, топором рубленные истории, писал свою книгу. Чего он хотел и ждал от себя, от своего труда?

Скрипнула дверь, без стука вошла Лиза. Одернула постель, ладошками выровняла стопы бумаги на столе; укоризненно покачав головой, подня