Пионер 1989-08, страница 33

скую, его внутренний мир, его чувства и его суждения.

«Дневник для отдохновения» писался Анной Петровной летом 1820 года; она жила тогда в Пскове с мужем и двухлетней дочерью Кагенькой. Это был, собственно, не дневник, а письма, вернее, одно бесконечное письмо, в котором она день за днем, а то и час за часом описывала свою жизнь. Обращалась Анна Петровна к своей старшей родственнице, Феодосии Полторацкой — та жила в родных местах Керн. Дневник отсылался ей по частям, в виде пространных писем — отправляла их Анна Петровна с каждой почтой.

С «Дневником», когда с ним знакомишься, происходит то же, что И с портретом; в него следует вчитаться, как в портрет требовалось вглядеться: первое впечатление — обманчиво.

Сначала кажется, что принадлежит он заурядной провинциальной барыне, существу в высшей степени чувствительному и восторженному. Свою адресатку она готова утопить в нежных словах и поцелуях. Она трепещет от любви к молодому офицеру, которого на «языке цветов» именует то Шиповником, то Иммортелем. Прекрасный "цветок» остался далеко, Анну Петровну связывает с ним лишь тоненькая ниточка общих воспоминаний о нескольких встречах — всегда в обществе, на людях, о редких беседах, о многозначительных взглядах и столь же многозначительном молчании. Его идеальный облик с головы до ног сочинен «в уме» романтической мечтательницей, и, возможно, столь же выдуманной была их любовь. О себе Анна Петровна самого высокого мнения, она уверена, что все от нее без ума, и простодушно восхищается собственной красотой. «Представьте, я сейчас мельком взглянула в зеркало, и мне показалось чем-то оскорбительным, что я ныне так красива, так хороша собой. Верьте или не верьте, как хотите, но это истинная правда»,— вздыхает Анета. Она неравнодушна к нарядам: «Посылаю вам... узор, который очень хорош. Если будете себе шить платье, то пусть будет такое, а больше никому не давайте»,— предупреждает она в одном письме, а в другом со вкусом любуется собою: «...на мне было белое вышитое платье на розовом чехле, зеленые шелковые башмаки и зеленый платочек, на голове ничего». Что ж, все это заботы и хлопоты, уместные в ее годы: Анете минуло двадцать, по нашим понятиям — ранняя молодость. Однако в те времена возраст воспринимали иначе, к тому же Анна Петровна давно была замужем, да еще за человеком, игравшим благодаря чину заметную роль в обществе. Все кругом видели в ней вполне зрелого человека.

Она и была такой. Сквозь все придуманное, невзрослое проступают в «Дневнике» истинные глубокие чувства. Мы видим молодую женщину бесконечно несчастную. «Молитесь за бедную Анету, невинную жертву судьбы», «Как грустно течет для меня время», «Я очень несчастна!.. Я растеряла свои мысли, свои способности, ничего не думаю, ничего не чувствую, ничего не делаю», «... не знаю, куда деваться от тоски, видно, я рождена для печали, она со мной неразлучна», «Никакая философия на свете не может заставить меня забыть, что судьба моя связана с человеком, любить которого я не в силах и которого я не могу позволить себе хотя бы уважать», «Бедная я!» — вот такими отчаянными признаниями наполнен ее «Дневник».

Анна Петровна окружена поклонниками, она решительно всем нравится — и в то же время она

очень одинока. «Представьте себе мое положение— ни одной души, с кем я могла бы поговорить, от чтения уже голова кружится, кончу книгу— и опять одна на белом свете», «...это так мучительно чувствовать себя совсем одной среди множества людей». Одиночество Анеты — это одиночество превосходства. Здесь, в Пскове, почти нет людей, с которыми можно было бы беседовать на близкие ей темы, обсуждать прочитанные книги, касаться нравственных и религиозных тем. Муж «только спит и курит», военные из его окружения народ грубый и примитивный, дочь слишком мала, мать далеко, а подругу себе под стать найти ей не удалось. Вот и приходится изливать душу двоюродной тетке!

Анна Петровна много читала, и не только французские романы, но и Шекспира, и религиозную литературу. Читает она серьезно и вдумчиво, прилежно переписывает понравившиеся ей места и даже переводит их с французского на русский язык. Особенно привлекают ее внимание изречения о любви и дружбе — «Дневник» так и пестрит выписками. Каждую цитату она сопровождает своими рассуждениями на ту же тему — Анна Петровна, несмотря на свою молодость, любит и умеет размышлять!

Она наблюдательна, остро чувствует малейший оттенок фальши и умеет отличать незаурядных людей. «Хотя я получила довольно небрежное воспитание, чувство восхищения перед прекрасным, что вложено в меня природой, позволяет мне тотчас же распознать алмаз, будь он даже покрыт самой грубой корой, и мне никогда не пришлось бы краснеть за предмет своей привязанности». Запомним эти слова.

У нее четкие представления о нравственных ценностях: ее глубоко огорчают неискренность и себялюбие, которые она замечает в характере младшей сестры; ее возмущает, что муж грубо выгнал из дому некую А. А. А,- особа эта была неприятна Анне Петровне, однако она полагала, что с той обошлись несправедливо, и встала на ее защиту. «Я думаю, что в самых больших ссорах учтивость не неуместна»,— замечает она по другому поводу. Она расположена к людям и доброжелательна: чаше отзывается о ком-нибудь с похвалой, чем с осуждением. «...Душа моя неспособна к ненависти...»— говорит о себе Анна Петровна и добавляет в другом письме: «Бог мне свидетель, зла я никому не желаю...»

Итак, она способна на серьезные чувства, она стремится к духовной жизни, она умеет думать. К тому же она бескорыстна — с искренним пренебрежением относится к богатству, к высокому положению своей семьи в обществе, не дорожит драгоценностями.

«Дневник» знакомит нас с человеком, умеющим видеть и размышлять над увиденным, к тому же — достаточно образованным для своего времени. Нет, положительно Анна Петровна Керн изрядно отличается от провинциальных барынь своего времени!

Теперь мы знаем, какой она была в ту пору, когда познакомилась с Пушкиным.

Если забежать вперед и прочесть то, что Анна Петровна писала в зрелые годы, то убедимся, что она вообще была впечатлительна, умела восторгаться красотой в природе. В одном из ее воспоминаний встречается описание водопада Иматры, о котором она говорит совсем простыми словами, без затей и украшений, зато точно, толково и восхищенно. Она и людьми склонна восхищаться: без

30