Пионер 1990-01, страница 53

к нему безразличен. В таком случае он затевает что-то поновее и посерьезнее, чем завал на дороге или пулеметная очередь из зарослей. Соловьев любит сюрпризы,- подытоживал Голиков.- Скорей всего местом действия он изберет Чсбаки».

Аркадий Петрович распорядился поставить круглосуточные посты возле колодцев, запретил делегатам есть где-либо, кроме столовой при штабе. В доме Иваницкого Голиков хотел провести и сам съезд, но тогда бы Соловьев догадался, что его опасаются. И местом проведения съезда осталась сложенная из кирпича церковь, превращенная в клуб. Голиков приказал внимательно осмотреть в ней все углы и закоулки. После этого он сам облазил бывшую церковь и не обнаружил ничего подозрительного. Но это его не успокоило.

Хотя Аркадий Петрович достоверно знал, что у Соловьева нет артиллерии, все же он разделил на участки окрестные леса и поручил четырем оперативным группам прочесать заросли: не стоит ли гам какая-нибудь брошенная колчаковцами трехдюймовка.

Пользуясь тем, что Ужур прислал два дополнительных отряда, Голиков окружил Чебаки сплошным оцеплением. Ни один человек не мог незаметно войти или выйти из села.

Наконец, вечером, накануне открытия съезда, патрули обошли все дома. Их сопровождали местные активисты. Односельчан они знали в лицо. Делегаты имели удостоверения. И ни одного постороннего выявлено не было.

Об этом Мотыгин доложил Голикову.

А ночью, когда все спали, из Ужура поступила шифровка: «Чебаки. Комбату Голикову. Совершенно секретно. Связи противоречивыми, но угрожающими сведениями продолжайте работу предотвращению возможной диверсии. Дошло непроверенное высказывание Соловьева: «Я покажу этому сосунку». Комсибсводотряда Кажурин».

Сначала шифровка разозлила Голикова: «Соловьев не принимает меня всерьез?» Потом рассмешила: командир сводного отряда без тени юмора продиктовал шифровальщику: «Я покажу этому сосунку». А напоследок телеграмма огорчила: «Ну что этот «император тайги» может придумать сверхъестественного? Уж не становимся ли мы нервными, как Касьянов?»

...Съезд открыли ровно в десять утра. К началу первого заседания не успели приехать только две делегации. Из улуса Сарала поступила телефонограмма: «Началась загадочная болезнь скота, овцы отказываются есть и пить, сбиваются в кучи и блеют. Два десятка баранов уже подохли. Ветеринар не исключает заражения или отравления».

Голикову пришла на память телеграмма из Ужура — «для предотвращения возможной диверсии...» Не первая ли это ласточка?! Не первый ЛИ это «привет» от «императора», который скорей всего узнал, что в Чебаках возле колодцев расставлены часовые?

А делегация из села Форпост явилась, когда председатель райисполкома Каташкин заканчивал доклад. Состояла делегация из трех человек.

В помещении бывшей церкви царил полумрак. Еще при Колчаке тут выбили все окна. Их пришлось заделать фанерой. Керосиновые лампы Давали скудное освещение. И делегаты от Форпоста в одинаковых башлыках, низко опустив головы прошли на самый последний ряд, где оставались свободные скамейки.

Голиков, который ночыо не спал, раздраженно подумал, что Форпост, конечно, селение не близкое. но многие делегаты успели приехать еще вче-ра.

Тут Каташкин объявил:

— О задачах борьбы с соловьевщиной нам расскажет комбат товарищ Голиков.

Аркадий Петрович подошел к трибуне. Никакого написанного доклада у него не было. Несколько четко выстроенных мыслей он просто держал в уме.

Товарищи,— сказал Аркадий Петрович.— После того, как в Тамбовской губернии было покончено с мятежом иод руководством Антонова, ликвидация бандитизма в Ачинско-Минусинеком районе становится задачей большой важности для всей страны. Из-за Соловьева уже два года район недодает хлеб и другие продукты. Из-за Соловьева уменьшилась добыча золота и доставка его в центр. А за золото мы сейчас покупаем у капиталистов недостающий нам хлеб и сельскохозяйственные машины, гвозди и станки для фабрик. Из-за Соловьева люди меньше сеют и меньше разводит скота. Не проводятся базары и местные праздники. Почти не играют свадеб. Мы располагаем сведениями, что Соловьев мечтает стать самодержцем всехакасским. Но желает ли население Хакасии иметь нового государя-императора Ивана Первого? А если не желает, то во многих домах, я знаю, живут охотники, у них имеются ружья. Бандиты должны знать, что каждая изба может их встретить огнем.

— Пока вы Соловьеву не прищемите хвост,— выкрикнул с места делегат с крупной седой головой и крошечными черными усиками,— население за нами не пойдет.— И делегат решительно направился в сторону президиума.

Слово товарищу Волошину,— объявил Каташкин.

Аркадий Петрович опустился на свой стул. Главное он сказал, и спор начался.

— Товарищу Голикову хорошо,- сказал Волошин,— когда он спит, его стережет часовой.— В зале засмеялись.— Товарищу Голикову хорошо еще и потому, что его собственный дом далеко. И за то, что он ловит бандитов, Соловей его дом не спалит.

— Я не собираюсь прятаться за чужими спинами, возразил Голиков.

— Я не говорю, что вы прячетесь. Мы знаем, как вы продирались через тайгу, чтобы догнать Родионова. Но я вам объясняю, почему нам трудно сказать человеку: «Увидишь бандита— стреляй».

Тут Голикову из зала прислали записку. Слушая Волошина, Аркадий Петрович машинально развернул ее, но читать не стал.

Но ведь люди, которые хотят отсидеться, рискуют ничуть не меньше,— возразил он.

— Не скажите,— ответил Волошин.— Меньше. Иначе бы Соловей уже спалил все до одной деревни. Жалости к людям в нем нет.

Перепалка становилась бессмысленной. Голиков поднес записку, которую держал в руке, поближе к керосиновой лампе.

«Товарищ Голиков, прочитал он,— в зале, на последней лавке, сидит Иван Соловьев. Он приехал будто бы как форностовский делегат. Но я форпо-стовского председателя знаю. И Соловьева знаю тоже. Он жил до ареста у нас на Черном озере».

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

51