Пионер 1990-02, страница 21

МЫ ВОЛЬНЫЕ ПТИЦЫ; ПОРА, БРАТ, ПОРА!

Излюбленный мой Даль объясняет «свободу¹» так: «...своя воля, простор. возможность действовать по-своему; отсутствие стеснения, неволи, рабства, подчинения чужой воле. Свобода - понятие относительное; оно может относиться до простора частного, ограниченного, к известному делу относящегося, или к известным степеням этого простора, и наконец к полному, необузданному произволу или самовольству».

Поначалу кажется, что далевская ••свобода- похожа вот на такие мечты: «Больше всего мне хотелось бы свободно жить. Спать, где я хочу, ходить, куда хочу, делать, что хочу, и ни от кого не зависеть. Ходить в школу, когда захочется, а п крайнем случае, учиться самому, от этого, наверное, и то было бы больше пользы. Гулять, с кем я хочу, и чтобы никто не говорил мне ни слова» (Д. Д., Москва). Но это сходство лишь внешнее. Внешнее, потому что надо мечтать не только о внешней свободе, «отсутствии стеснения», но и о свободе внутренней. А кроме того, даже в мечтах нельзя забывать, что свобода — «понятие относительное».

Есть такое английское выражение: «Моя свобода кончается там, где начинается нос моего соседа». Человек может быть свободен, че

ловек должен быть свободен, но своей свободой он не имеет права ущемлять, ограничивать свободу другого. Любое, самое малое ущемление чужой свободы превращает твою собственную в произвол, самовольство, а значит, в несвободу. (Помните, приблизительно то же происходит и с достоинством: унижая достоинство других, ты лишаешься своего.)

Минуточку, скажете вы. у вашего Даля вовсе не сказано, что «необузданный произвол» - это несвобода. Верно, но- разве обязательно: если не сказано, значит, и не может быть?

И вот здесь чуть переменим тему: поговорим о двоичности, двойственности нашего мира. В нем так или иначе все сводится к двойке. Свет и тьма, мужчина и женщина, тело и душа, добро и зло... Продолжать можно до бесконечности, до двоичного кода в компьютерах. Нет ничего. что было бы единичным. А как же единственность человека? Да ведь единственность эту. неповторимость только тогда и можно ощутить, если сравнить себя, единственного. хотя бы еще с одним человеком, то есть создать пару, «двойку», «зеркало»-. Нет ничего, что могло бы существовать без пары. Но в то же время пары соединены не жестко, раз и навсегда. Их «сцепление» относительно; они могут превращаться одно в другое и образовывать новые «двойки».

19

Вот так и свобода в нашем двой- п стеенном мире существует в паре о с ответственностью. Когда же отно- * шения с ответственностью разрыва- с ются, она превращается в несво- а боду. *

Оправданий такой несвободе не может быть никаких. Кстати, люби- ! мое оправдание безответственно-сти. а значит, несвободы — это £ ссылка на окружающую действи- ° тельмость, нравы, среду. Не знаю. $ как вам, а мне нравится замечание Федора Михайловича Достоевского, касающееся «учения о среде». Размышляя об этом учении, распространенном в 70-е годы прошлого века и. словно «ретро»-мода, пропагандируемом сейчас, Достоевский писал, что, делая «...человека зависящим от каждой ошибки в устройстве общественном, учение о среде доводит человека до совершенной безличности. до совершенного освобождения его от всякого нравственного личного долга, от всякой самостоятельности. доводит до мерзейшего рабства, какое только можно вообразить. Ведь этак табаку человеку захочется, а денег нет - так убить другого, чтобы достать табаку»*.

■ Рискую вызвать неудовольствие, но все же рекомендую разыскать и прочесть роман Достоевского «Подросток», Чтение будет нелегким, зато отыщутся ответы на многие вопросы.

!