Пионер 1990-11, страница 32

скольких цветов, придется побегать, поискать... Зачем?.. Было как-то нелегко отказать этому симпатичному толстяку с грустными глазами, похожему на офомную, век прожившую лягушку. Но, с другой стороны, почему он должен стараться для месье Берара? Хозяин не родственник, чужой, посторонний человек. С какой стати Пьер должен все забросить и тратить время на эту стенку? И вдруг его осенило: через две недели вернется из плавания отец. Закончить бы работу к его возвращению да привести сюда. Посмотри, мол, нравится? А знаешь, кто нарисовал?.. Спроси у месье Берара. Вот удивится и обрадуется отец.

Пьер бегал по городу в поисках дешевой краски и размышлял, что же он изобразит. Может, морское дно — водоросли, рыб, камни, осьминога? Нет, нет, не забавно. А если осьминог будет курить трубку? Смешно?.. Не очень. А если он будет бить в барабан, акула — играть на саксофоне, краб — на гитаре, а рыбы пустятся в пляс?.. Пожалуй, неплохо. Но что скажет хозяин по этому поводу?

— Трэ бьен¹,— произнес месье Берар и улыбнулся.

Последнее слово, звучное и короткое, словно удар по натянутой на барабан коже, пробудило в Пьере неожиданную мысль: «А что. если,— подумал он,— усадить за барабан месье Берара? Толстый, похожий на лягушку человек отчаянно лупит палочками — это может быть смешным».

Ну и рядом тогда нужно нарисовать других людей. Кого?.. Может, изобразить с саксофоном отца?.. Но у отца нет слуха, он не отличит вальса от румбы. Пустяки! Зачем матросу на рыболовном судне музыкальный слух? Главное, чтобы отец был похож на себя. А третьим пусть будет учитель рисования месье Рожэ.

Пьер расписывал стенку двенадцать дней. Вначале прохожие не обращали внимания на мальчика, стоящего на стремянке и что-то там малюющего. Но прошло еще какое-то время, и они уже замедляли шаг, с интересом смотрели на его работу. Иногда появлялся хозяин, окидывая взором стену, и удовлетворенно кивал: «Трэ бьен».

С большой кинорекламы, которая была прикреплена к торцу углового дома, смотрел, даря всем ослепительную улыбку, актер Бельмондо. Кумир всех мальчишек — смелый, ловкий как черт и притом всегда справедливый, всегда карающий негодяев и мошенников. Пьер работал, оглядывался иной раз на рекламу, и казалось маленькому художнику, что знаменитость улыбается ему: «Браво, Пьер! Недурно получается».

Наконец музицирующие пираты были нарисованы. Они действительно выглядели веселыми, несмотря на пистолеты и кривые ножи, заткнутые за широкие пояса. Отца и толстого месье Берара можно было узнать сразу. Да и пират с гитарой в руках как две капли воды походил на учителя Роже. Но в его лице что-то не нравилось Пьеру, а что именно, понять он не мог.

Пьер два дня не ходил к «Веселым пиратам». Просто не было времени: мама просипа то одно сделать, то другое. Правда, он держал в памяти расписанную стенку и старался понять, почему его не устраивает месье Рожэ. Объяснения не находил. Впрочем, роспись всем нравится — чего еще желать.

¹ Прекрасно.

Завтра в Марсель вернется отец, и Пьер обрадует его первой бопьшой работой. Не важно, что он не получил за нее ни франка. Главное — ему заказали, и он выполнил этот заказ... Но все-таки что же там не вышло с месье Рожэ? И вдруг мелькнула мысль: а если попросить самого учителя взглянуть на пиратов?

Месье Рожэ согласился.

— Ты ужо все закончил? — спросил он.

— Да, только не совсем удачно.— Пьер внимательно посмотрел на учителя.

— Что же у тебя не получилось?

— Вы, месье Рожэ. Я нарисовал вас с гитарой. Вы поете вместе с моим отцом и хозяином кабачка.

— Интересно,— улыбнулся учитель.

Пьер так и впился в его лицо. Вот в чем дело! Он же нарисовал месье Рожэ улыбающимся. А когда учитель смеется, у него от уголка губ до носа появляется резкая морщина. Ее-то и нужно было нарисовать.

— Идемте,— обрадованно проговорип мальчик.

Они пошли к набережной, и Пьер издали увидел

оранжевый бульдозер, стоящий возле «Веселых пиратов», и еще какую-то желтую машину на гусеничном ходу, похожую на подъемный кран. «Зачем это нагнали техники?» — подумал он, а когда приблизился, так и замер на месте: от соседних с «Пиратами» кафешек остались только груды строительного мусора. Теперь нетрудно быпо понять, для чего здесь находилась желтая машина: при ее помощи ломали дома. Она поднимапа на тросе огромную железную грушу, потом отпускала ее, и груша всей своей тяжестью била по стене. Несколько таких ударов — и дома как не бывало. Лишь камни, балки, битое стекло да черепица. Затем отгребали все это бульдозером в сторону.

Сокрушив несколько домов, желтая машина подобралась к заведению толстяка Берара. Ее беспощадная груша нацелилась теперь прямо на стенку с нарисованными музыкантами.

— Все же продали,— произнес месье Рожэ.

— Продали? — переспросил Пьер.

И учитель рассказал ему, что компания «Вальмон» уже не раз пыталась купить у Берара и его соседей участок земли, на котором выстроены их кафе. Берар никак не мог расстаться со своим домом, да, видно, владеть «Пиратами», не приносящими дохода, стало невмоготу! Безденежье заставило толстяка быть сговорчивее.

— Но как же?..— вырвалось у Пьера. Он смотрел на расписанную стенку.

— Ничего не поделаешь, — вздохнул месье Рожэ.— В жизни случаются и не такие потери...

Учитель еще что-то говорил. Мальчик не слышал. Уши будто заткнули ватой. Он думал об отце, который так и не увидит его работы.

Пьер тупо уставился на желтую машину. Теперь она казалась ему пушкой, которая вот-вот выстрелит по веселым пиратам. И не просто пушкой, а какой-то ужасной, чудовищной. Она может уничтожить все вокруг, весь мир...

Снова послышался голос учителя (вата из ушей вдруг выпапа):

— А нарисовано превосходно. Жаль, что это пропадет. Очень жаль... И все же ты узнал свои возможности... Поздравляю.

Со стены улыбались пираты. Беззвучно гремела музыка.

30