Пионер 1990-12, страница 47

у меня была зацепка,— честно вымолвил Изобретатель.

Да, обрывки схемы, оставленной школьника-mi из XXIII века. Это нам известно, но вы сумели найти совершенно неожиданное продолжение.

Изобретатель поднял голову. В глазах его засветился тот огонек, что так хорошо знаком был Косте и Петру. Лаэрт Анатольевич вновь становился человеком, для которого не существовало ничего, кроме мира научно-технических чудес.

— А сейчас? — спросил он с жадным любопытством.— До какого времени мы сумели добраться?

— Когда вас остановили, сказал начальник,— вы уже чуть было не прорвались в XXIII век. Но то, что мы сейчас вам покажем, существует как бы вне времени, здесь оно не движется.

В стене отворилась широкая дверь, никаких признаков которой еще мгновение назад не было.

— Подождите,— сказал бородач, прежде надо стереть все воспоминания из памяти ваших спутников и на некоторое время законсервировать сознание. Зачем им видеть и знать то, что все равно будет стерто?

В растерянной, застывшей, хранившей и до сих пор подавленное молчание и жмущейся друг к другу толпе путешественников во времени Костя Костиков сделал движение, и Изобретатель его понял.

— Стойте! — быстро сказал он.— Я работал не один, у меня были помощники. Вот,— он показал на Костю и Петра.— И еще,— вдруг добавил он и, заметно покраснев, указал на Веру Владимировну.

Губы начальника патруля 782А опять тронула едва заметная улыбка.

— Ничего не имею против! — ответил он.— Мы ведь немало знаем о каждом из вас. Помощники так помощники, а остальные...

Он сделал движение рукой, и все— директор, педагоги, подруга Галины Сергеевны, Марина Букина и председатель родительского комитета — тоже застыли в окончательной неподвижности, как застыла прежде преподавательница физкультуры. Поймав обеспокоенный взгляд Веры Владимировны, бородач ее успокоил:

— Ничего с ними не случится! Пока они побудут здесь, а потом вместе с вами вернутся в опре-деленный момент времени — вашего времени, и будут продолжать заниматься тем, чем занимались за секунду до этого. Только ничего не будут помнить о том, что происходило, вернее, могло произойти в ближайшие дни. Эта память останется лишь у вас четверых, как оставалась она, например, у Ацтуана Лавуазье, у многих других достойных людей. Но сразу хочу сказать: предусмотрена система защиты, и вы ни с кем не сможете поделиться, если захотите — тут же будет отключаться механизм речи. Зато между собой, вчетвером...

Неужели первую машину времени изобрел Лавуазье?— изумился Костя Костиков.

Пойдем,— сказал бородач и положил руку ему на плечо.

6. Златко и Бренк

Живописная скульптурная группа из застывших в разных позах злополучных путешественников во времени осталась под присмотром двух других бородачей. В дверь, раскрывшуюся в стене, вместе с Изобретателем. Верочкой, Костей и Петром вошел только начальник патруля. Войдя, он отступил в сторону.

Ярко освещенный зал тянулся, казалось, на многие километры. В два ряда с проходом посередине вдаль уходили витрины, на которых были выставлены конструкции самого разного вида и совершенно непонятного назначения.

Первое преждевременное открытие на Земле было сделано в незапамятные времена,— голосом экскурсовода начал бородач-начальник.— Один кроманьонский охотник, совершенно случайно составив вещество, аналогичное пороху, затем додумался до того, как сделать маленькую боевую ракету. Кроманьонцы — это, знаете ли, очень способные люди. Но поскольку такое открытие в корне изменило бы ход межплеменных столкновений, изобретение мы изъяли. Да вот этот кроманьонец, взгляните!

В витрине сидел живой человек в звериной шкуре и каменным пестиком растирал что-то в каменной ступе. Петр и Костя испуганно отшатнулись. Изобретатель прижал к себе вздрогнувшую Верочку. Заметив их реакцию, начальник усмехнулся:

— Не пугайтесь! Это лишь то, что вы называете голограммой. В дальнейшем, кстати, люди не раз изобретали оружие, которое оказывалось преждевременным, и нам приходилось его изымать.

Костя Костиков понемногу осваивался. Он вдруг вспомнил фантастический рассказ, о котором говорил с Александрой Михайловной накануне попытки изъятия машины времени из кабинета физики, и спросил:

Скажите, а атомная бомба не была преждевременным открытием? Ведь столько из-за нее...

— Нет! ответил начальник патруля.- Это была закономерность, она готовилась целым рядом последовательных научных исследований. И человечество должно было пройти через это испытание, как проходят его многие другие цивилизации.

Вера Владимировна задумчиво смотрела, как голограмма кроманьонского человека толчет в голо-графической ступе голографический порох. По-видимому, она тоже уже приспособилась к необычной обстановке.

— Я историк,— сказала она,— вернее, преподаю историю детям. Можно ли узнать, как, на основании чего вы определяете, преждевременно открытие или нет? Почему сейчас... то есть для нас... машина времени преждевременна, а два века спустя станет закономерной?

— У цивилизаций, даже самых разных с биологической точки зрения, существуют общие закономерности развития, ответил начальник патруля.— Точное знание этих закономерностей и лежит в основе деятельности нашей службы. Наша цель— не допустить катастрофы или просто уродливого, тупикового пути развития. Любая цивилизация должна пройти свой путь, как проходит его любой здоровый отдельно взятый организм — гармонично развиваясь, взрослея, болея теми болезнями. что неизбежны, но не подвергаясь случайным и совершенно ненужным, которые легко предупредить. Вот и мы, работая сейчас на Земле...

Постойте, постойте! — У Веры Владимировны бешено заколотилось сердце, и вдруг неожиданная и необыкновенная истина открылась ей со всей ясностью и непреложностью.

— Так вы... не земляне?! — с трудом выговорила она. Вы — патруль какой-то особой службы, которая держит в поле зрения не только нашу цивилизацию, но и...

Начальник патруля твердо взглянул ей в глаза.

— Вот этого вам все-таки лучше не знать,—

44