Техника - молодёжи 1935-03, страница 60

нашего бывшего хозяина был так звучен и изображение его было настолько рельефно, что казалось, будто профессор говорит не за тысячи километров, а из-за перегородки каюты. Мы наперебой принялись рассказывать, что видели, и наш ученый друг слушал нас с чуть заметной улыбкой, — совсем как взрослые слушают оживленный рассказ детей, чье воображение поразило какое-нибудь явление, давно уже известное слушающему.

НО' вот экран потух, и Рени, оставив рули, пошел в машинное отделение. Внимательно осмотрев, хорошо ли закрыты все отверстия аэронефа, он предложил нам плотно устроиться в глубоких мягких креслах лицом по направлению движения. Снова сев за руль, он привязал себя эластичным поясом к сидению и взялся за красную рукоятку справа. В это же мгновение из-под корпуса аэронефа, несмотря на разреженную атмосферу, раздался громоподобный рее вылетающих газовых потоков. Корабль рванулся вперед, и я почувствовал, что не могу сделать даже самого слабого движения рукой. Точно мягкая многопудовая тяжесть навалилась на плечи, на голову, на живот, мешая двигаться и дышать. Такое состояние продолжалось минуты три, показавшиеся мне целою вечностью. Но вот рев моторов затих, давившая тяжесть исчезла, я быстро вскочил, чтобы размять затекши^ ноги, но — странная вещь: сделанное усилие отбросило меня в противоположный конец каюты, и я довольно чувствительно ударился головой о металлическую раму окна. Фер и Рени хохотали, глядя на мои старания найти утраченное равновесие. Невольно с ними рассмеялся и я, увидя, что и профессору Фарбенмейстеру не лучше, его длинная тощая фигура нелепо плавала в воздухе, пытаясь за что-нибудь ухватиться.

— Фер!—не мог я удержаться, чтобы не воскликнуть. — Фер, да объяснишь ли ты нам, наконец, это новое очередное чудо, которым вы хотите окончательно затуманить нас?

— Опять чудо, дорогой Антреа, ведь это так просто. (Опять это проклятое «просто» — подумал я.) Рени дал ускоренное движение нашему кораблю, который сейчас может быть назван скорее «этеро-■нефом» — кораблем эфира, чем «аэронефом» — кораблем воздуха. Эти неприятные три минуты были нужны для сообщения ему скорости около 10 километров в секунду, достаточной, чтобы выйти из действия земного тяготения и достичь той звезды, на которую ты смотрел с таким недоумением. Да, да, я видел твое лицо, не отрицай, пожалуйста. Ну, я рассею твои недоумения, — это не «звезда», а искусственно образованная при помощи мощных космических кораблей — только гораздо больше, чем наше судно, — маленькая планета, новый спутник земли, служащий для астрономических наблюдений и для разрешения ряда других научных задач. Эта новая крохотная луна, названная Уранией, отстоит от земли на 12 тысяч километров и совершает свой оборот вокруг нее приблизительно в 6 часов. Огни, которые ты видел, не что иное, как световые сигналы, которые Урания посылает на землю.

Наш корабль-ракета, повинуясь управлению Fe-ни, тем временем сделал полный оборот вокруг самого себя и начал двигаться кормою вперед. Мы снова должны были занять места в креслах, но на этот раз операция торможения была гораздо более мягкой, так как сама Урания обладала значительной скоростью.

С жадным любопытством смотрел я в окна каюты на это едва ли не самое поразительное создание человеческого гения последних веков.

Это было овальное продолговатое тело из стекла и металла, длиною около двух километров с огромными окнами, сквозь которые виднелись зеленая растительность и узкие дороги с редкими пешеходами. Из главного корпуса искусственной спутницы земли выступали два гигантских прозрачных купола, за

крывавших собой скрытый внутри объектив зеркального телескопа. Несколько минут мы неслись рядом с этой странной планетой и могли рассмотреть ее во всем ее величии и красоте.

-— Человек создал новое небесное тело!

— Да, мы можем гордиться этим сооружением, — продолжал Реки. — Удачное его завершение стоило также немалых жертв человечеству. Смелая идея создания новой луны, где могла бы быть устроена идеальная астрономическая обсерватория, вне всякого влияния атмосферы, — была брошена еще несколько столетий тому назад. Впрочем, нет, еще раньше мысль о ней, конечно в наивной форме, встречается в одном научно-фантастическом романе первой четверти XX века, я забыл, к сожалению, имя автора этой забавной книги, которую теперь нельзя читать без смеха... Но к реальному воплощению этой смелой идеи человечество могло приступить лишь около ста лет тому назад, когда усовершенствовались способы междупланетного сообщения. .Внутри этой планеты находятся запасы энергона — особого вещества, дающего двигательную силу нашим воздушным кораблям и машинам. Вещество это служит источником тепла и света для Урании, сообщая при помощи реактивных приборов всему ее телу различные положения в пространстве. Сама же Урания прочно связана силой тяготения с землей и навеки останется ее новым спутником. Особенно трудна была доставка сюда гигантских зеркальных объективов диаметром в 100 метров. Чудом точной механики были также приборы, посредством которых молено удержать в пространстве оптическую ось телескопа — сам объектив неподвижен, все необходимые повороты автоматически достигаются вращением самого тела новой планеты. Зато и результаты первых же лет наблюдения вознаградили любозна- -тельность человека: колоссальное увеличение, которое можно было здесь применить, раскрыло перед астрономией самые глубокие тайны вселенной. Детально изучены поверхности всех наших соседних планет, обнаружена еще одна планета внутри орбиты Меркурия и Плутона и одна за пределами Нептуна; сделались видимыми темные спутники некоторых ближайших к нам звезд; открылись новые туманности и супергалактики; во много раз отодвинулась видимая граница вселенной... Но вот и солнце! — прервал Рени самого себя, быстрым движением задергивая окно аэронефа плотною темною занавеской. .

Ослепительно яркие лучи солнца, неожиданно быстро вышедшего из-за темного края закрывавшей его земли, почти мгновенно залили всю каюту невыносимо ярким сиянием. Глаза с трудом привыкали к этому морю огня.

Где-то в глубине над нами медленно выступала из мрака родная планета.

Узкий багрово-красный серп делался все шире и ярче, край ночной тени сползал с Индии, открылась Европа, показались контуры Африки, полированным выпуклым зеркалом сверкала зеленоватая гладь океанов.

Снежные шапки полюсов были закрыты сплошной облачной пеленой. Она же вуалировала очертания обеих Америк.

Было странно и жутко глядеть на эту рельефную картину...

Но что это? Я вглядываюсь пристальнее и хватаюсь за бинокль, который Фер принес из задней части каюты.

Нет сомнения — знакомые очертания берегов Европы потерпели коренное изменение!

Берега Бельгии и Голландии далеко вдаются те