Техника - молодёжи 1935-12, страница 111

вой палатки! В этом отвратительном жилище намокнешь даже в самый сильный мороз. Примусу не дает гореть скопившийся пар, выделяется едкий керосиновый газ, глаза краснеют и слезятся, все это может быть началом снежной слепотьг. Все эти удовольствия, кроме последнего, нам и пришлось пережить в первую ночь.

Утром буря продолжалась, и только на вторые сутки мы вылезли из палатки. Мы рассчитывали пустить сани и, работая мотором на полную мощность, сдвинуться с места. Однако маслопровод расшатался, и на него ушел -весь короткий зимний день. Наконец, на следующее утро мотор был пущен, но через несколько минут раздался скрип в правом цилиндре. Масло плохо подавалось на морозе, и пришлось еще раз разобрать часть механизма. Легко себе представить, как неприятно чинить мотор на 35-градусном морозе, когда тонкие болтики приходится завинчивать голой рукой, а металл обжигает пальцы. К вечеру концы пальцев механика разболелись и почернели.

На следующий день заработал мотор, но мы так и не смогли оторвать от ледника металлические лыжи. Остановив мотор, раскачивали корпус, старались повернуть сани, но подреза (края лыж) глубоко лшви в лед и только после совместного действия ,/ГгоДей и мотора они, наконец, сдвинулись. Вместе У. -шжами оторвались куски льда и снега и при полном действии мотора сани едва двигались, если их раскачивали с двух сторон. Пройдя 26 метров, мы вынуждены были остановиться, кончился бензин. Запас горючего, которого осенью хватало на пересечение Новой Земли, на этот раз иссяк через 26 метров.

С момента выезда прошло три дня. Значит, за нами должна уже выйти собачья упряжка и можно пассивно ожидать помощи со станции. Однако в то время, как у нас было тихо или дул небольшой ветер, внизу, и особенно в стороне Русской гавани, свирепствовала буря, при которой нельзя выехать со сгчнции. Оставаться в резиновой палатке было невозможно: мы промокли, продолжали мокнуть все сильней и сильней, с каждым днем меховая одежда теряла свои качества.

В ожидании собачьей партии мы построили снежный дом. Наша «новостройка» состояла из небольшой прихожей, отделенной снеговым порогом от центральной комнаты размером 180 на 180 сантиметров, со снежным столом и тремя койками, выдолбленным»

в виде ниш в стене, и кухни, вернее, кухонного очага. Жилье мы вырыли в снегу, его крыша была на одном уровне с поверхностью ледника, ветер че мешал нам. Когда наверху ревел ураган, у нас спокойно горела свеча, и температура не опускалась ниже —5 —10°.

Высушить вещей, намокших за время жизни в резиновой палатке, мы так и не смогли. В новом «доме» мы прожили восемь дней, ведя наблюдения, совершая нивеллировки и экскурсии в ближайшие районы. (Не надеясь на редкие флажки, расставленные по ходу аэросаней, я прошел пешком на Карскую сторону и расставил флажки поперек Новой Земли: если собачья партия пройдет мимо нас, она наткнется на эту линию. Запасы продовольствия кончались, бури свирепствовали, и все меньше оставалось надежды на приход товарищей из Русской гавани. В ее стороне стояло густое облако метели, и по его колоссальной высоте мы могли судить о буре, которая свирепствовала внизу. Впереди, в стороне мыса Желания было ясное небо и хорошая погода.

Мы решили итти на мыс Желания. Как оказалось впоследствии, собачья партия, действительно, не могла выйти из Русской гавани, а затем из-за голого льда и скверной дороги, на которой собаки потеряли когти, она смогла пройти лишь до главного купола.

Трудно было рассчитывать дойти до мыса Желания раньше, чем через трое суток. Приходилось брать кроме продовольствия топливо и жилище. О палатке нечего было думать: она была слишком тяжела и жить в ней было очень неудобно. Решили взять топор, лопату и широкое одеяло, а также несколько флажков. На каждого пришлось около 40 килограммов груза, не считая одежды. 4 марта 1933 г., распрощавшись с нашим удобным домом, мы двинулись в путь.

Во главе нашей колонны шел я с продовольствием, бусолью и анероидом, за мной Петерсен с хозяйственным оборудованием и, наконец, Велькен с запасной одеждой, в которую были завернуты радиолампы для мыса Желания. Наш первый переход, начавшийся при 25° мороза и довольно спокойной погоде, закончился через 6V2 часов при 28 градусах и ветре (около 30 метров в секунду), неожиданно налетевшем со стороны Карского моря. Прошли около 20 километров.

Тяжело устраиваться на ночлег во время шторма! Нам пришлось порядком поработать и основательно промокнуть, прежде чем мы очутились в довольно

Тяжело работать аэросаням в суровых условиях Арктики. Во время штормовых ветров в мотор забивается снег с мелкой лылью, которая осаждается на ходовых частях. Эти пылевые ванны могут погубить мотор.

Фото В. Петерсена