Техника - молодёжи 1936-02-03, страница 40

С ТРЕТЬЯКОВ

Сидит, чуть подавшись вперед. Вытянутые напряженные руки соединены на коленях — такой хваткой держат бублик трактора, когда его дергает на промерзлых колчах осенней земли.

Прозрачный путаный чуб свалился на глаза, и сквозь волосы они поблескивают, напряженные, с холодным настойчивым блеском.

Так смотрят ночыо на борозду, когда фонарь «летучая мышь» мигает от ветра, но надо не сделать огреха.

Не шутит. Не запинается в речи. Слова идут размеренные и с'ерьезные. В голосе, сдержанном и глуховатом, иногда появляется металлический звон — это когда вспоминаются старые обиды и столь мучительно преодоленные трудности. Иногда в голос вплетается удивительно нежная мягкость— это она рассказывает про дружбу или про что-нибудь веселое, —■ и тогда губы подтверждают сказанное улыбкой. Только губы. Не голос, не глаза.

Восемь девушек сидят тут же рядом. У них крепкие ладони, привыкшие ворочать железо, и глаза такой ясности, будто их только что омыло дождем. Большое спокойствие в их молчании. Они знают — Паша Ангелина что сказала, то верно.

Так уж привыкли. Из законов работы выросло поведение бригады за пределами работы. Иногда сама Паша улыбается, вспоминая, как в Мосгорге, боясь оторваться от нее, своей вожатой, они схватываются руками, словно в хороводе, и так идут по лестницам, и мимо прилавков, и к кассе, и -сквозь подъезд в автобус.

— Будто утята, — замечаю я.

Спокойная улыбка трогает их лица. Они воспринимают это замечание без юмора. Да, как утята. Вот и жакеты на всех одинаковые, и отложные воротнички блузок.

— Ну что я с ними поделаю! — будто бы рас

терянно, а на самом деле горделиво восклицает Паша. — Я купила, и они купили.

— Были мы в гостях у председателя Донецкого обкома, товарища Саркисова, — продолжает она. — Он то одну, то другую кушать уговаривал. А они поклонятся, поблагодарят и продолжают сидеть, не трогаясь. А я сказала «Начнем, девчата», — и сразу начали.

Паша говорит чистым русским языком. Но если разволнуется воспоминаниями, или азартностью темы, — пробегает у нее в речи незнакомая интонация. Это греческий акцент.

Из девяти членов знаменитой тракторной ее бригады пятеро — гречанки.

— Ней курича, — говорит одна из них. И это по-эллински значит — девять девушек.

— Есть греко-эллиики, — уточняет Паша, — а вот Вера Михайлова —греко-татарка, а говорим мы больше по греко-татарски.

Действительно, как зайдет речь о чем-нибудь своем, неофициальном, — немедленно переходят на татарский.

Эллада в советской пятилетке!

Сколько веков человечество изумляется, откапывая из земли статуи прекрасных белых героинь, мужественных гимнастов, полководцев! Глядя на них, создает легенду о прекраснейшей весне человечества.

Сквозь столетия до наших дней доплывают оттуда же начертанные на пергаменте стихи, повествующие о битвах и подвигах, о дружбе и ненависти, о путешествиях и войнах. Величественный эпос, на котором до сих пор учится человечество.

И вот, поди ж ты! Каким вулканическим рывком содрогнуло землю, чтобы- из украинского чернозема, из угольной пыли и заводской копотью пропитанной почвы шахтерского Донбасса откопались, вышли на свет вот эти эл-