Техника - молодёжи 1936-09, страница 47

Однажды Бунзен сообщил своему другу, входя в лабораторию:

— Знаешь, где я нашел литий? В золе табака.

До этого дня литий, этот легчайший металл, считался одним из самых редких элементов в мире. Его находили только в трех-четырех минералах, да и те очень редко попадались в немногих местах земного шара.

И вдруг литий оказался в обыкновенном табаке! Его выследил там спектроскоп. И не в одном только табаке! Не проходило теперь дня, чтобы Бунзен и Кирхгоф не обнаруживали этот элемент в каком-нибудь новом месте. В обыкновенном гранитном камне нашелся литий. В соленой воде Атлантического океана и в речной воде, и в чистейшей воде из родника, — всюду был литий. Его нашли в чае, в молоке, в винограде, в человеческой крови и в мышцах животных. Даже в метеоритах, залетевших к нам на землю из космического пространства, и в Них был найден литий.

Вот так «редкий» металл! Оказывается, мы его чуть ли не топчем каждый день ногами и то и дело глотаем вместе с пищей.

Вооруженные спектроскопом, Бунзен и Кирхгоф в продолжение •нескольких недель охотились за элементами. Они раскрывали целый потайной склад различных элементов в любом камне или химическом реактиве. Но скоро эта охота стала терять для них свою прелесть. Им захотелось ббльшего. Они стали мечтать об открытии новых, не ведомых еще никому элементов.

Но тут произошло вдруг такое удивительное событие, что оба друга на время позабыли про новые элементы.

В этом событии главную роль играли темные линии солнечного спектра — фраунгоферовы линии.

СВЕТ СОЛНЦА И СВЕТ ДРУММОШН

Фраунгоферовы линии особенно интересовали физика Кирхгофа. Он приладил к спектроскопу шкалу с делениями и зеркало, которое было поставлено таким образом, что когда смотрели на спектр через зрительную трубу, то прямо под ним виднелась шкала. Каждую линию спектра поэтому всегда было видно иод определенным номером, и спутать ее с другой линией было невозможно. С помощью усовершенствованного таким образом спектроскопа он стал изучать фраунгоферовы линии.

Однажды он сидел у спектроскопа. В щель коллиматора ■ били прямые солнечные лучи. Огромный яркий сплошной спектр развертывался за призмой, и только черные черточки фраунгоферовых линий, как частокол, рассекали яркий фон спектра. Кирхгоф отыскал на шкале номер желтой натриевой линии; разумеется, в солнечном спектре ее не было, зато на этом самом месте, над тем же номером, красовалась густая темная линия — двойная фраунго-ферова линия D.

Затем Кирхгоф прикрыл солнечный свет, подставил к щели горелку и внес в нее натриевую соль. Вместо великолепного пестрого спектра, теперь в трубу видны были две сиротливые желтые полоски.

Тут Кирхгофу пришла в голову мысль пустить в щель еще и солнечные лучи, чтобы посмотреть, как один спектр наложится на другой.

Чтобы яркий солнечный свет не забил совсем натриевого пламени, он поставил на пути солнечных лучей матовые стекла. Мягкие, ослабленные лучи солнца проходили затем через пламя горелки, а оттуда вместе с желтыми лучами раскаленного натрия в щель.

Что же' показал спектроскоп?

Там виднелся обыкновенный, «о не очень яркий спектр солнца. С одной только особенностью: на месте фраунго-феровой линии D очень ярко сияла линия натрия. Один спектр лег на другой.

Кирхгоф немного усилил яркость солнечных лучей. Ливия натрия оставалась на овоем месте. Тогда он пустил полный прямой свет солнца. Взглянув после этого в спектроскоп, он вскрикнул от удивления: светлая линия натрия на его глазах неожиданно исчезла, и вместо нее потаилась жирная черная линия D. Хотя пламя горелки, как и раньше, испускало желтые лучи, теперь на месте натриевой линии в спектре сияла черная пустота.

Удивительнее всего было то, что темная линия D выступала теперь с небывалой отчетливостью. Она была гораздо темнее обычного и выделялась сильнее, чем все остальные фраунгоферовы линий. А между тем на то самое место, где она находилась, устремлялись из пламени горелки яркие лучи раскаленного натрия, отброшенные призмой спектроскопа.

Если бы на фоне сильного солнечного спектра светлая линии натрия выглядела тусклой, темнее обычного,

Кирхгоф бы этому не удивился. Ведь пламя горелки светит много слабее солнца! Но то, что натриевая линия совершенно исчезла и превратилась в черную линию D, да" еще небывало резкой черноты, это было уже настоящей загадкой.

Кирхгоф отошел к окну и долго стоял там в задумчи-

— Кажется, в моих руках ключ к большой тайне, — произнес он наконец.

Бунзена в это время не было в лаборатории. Кирхгоф подозвал ассистента и попросил его установить перед спектроскопом аппарат, который дает так называемый друммондов свет.

Друммондов свет получается так. Из двух трубок выпускается одновременно два газа — водород и кислород. На выходе газы поджигаются. Водород сгорает в чистом кислороде с большим жаром, и это жаркое пламя направляется на стержень из чистой извести. Ударяясь об известь, пламя раскаляет ее добела, так что известь начинает испускать ослепительный свет.

Получение света По такому способу придумано англичанином Друммондом. Отсюда и название — друммондов свет.

Известь в аппарате Друммонда дает не отдельные яркие линии, как раскаленные пары, а сплошной, непрерывный и ровный спектр без всяких ярких линий. Спектр этот походит на солнечный, только у него нет ни одной темной линии.

Для чего же понадобился Кирхгофу друммондов свет?

Этот свет должен был сыграть роль искусственного солнца.

Кирхгоф решил пропустить лучи друммондова света через натриевое пламя и оттуда — в спектроскоп. Он хотел проверить; как будут себя вести натриевые желтые линии на фоне непрерывного спектра друммондова света —

Внизу —усовершенствованный спектроскоп.