Техника - молодёжи 1938-03, страница 39

Показались самолеты противника. Зенитчики быстро наводят на них дула своих скорострельных пушек. Все готово к отражению воздушной атаки.

открывают огонь, но самолеты действуют даже под угрозой гибели: таково, очевидно, задание. Они ревут над самой водой, будто готовясь нырнуть, вероятно, брызги от волны попадают на их крылья.

Первый самолет выпускает из хвостовой части тонкую нитку белого дыма. Он опутывает этой ниткой часть моря спраза от линкора. Нитка вьется, пухнет на глазах, свивается в тяжелые клубы дымовой завесы и застилает горизонт. Другой самолет ставит вторую завесу, третий кружит впереди, четвертый возится за нашей кормой.

И вот вокруг линкора висит непроницаемое кольцо дыма. Завесы имеют разные свойства. Одни поднимаются над поверхностью воды вверх, другие, пущенные на некоторой высоте, опускаются над морем, как опускает.ся театральный занавес— тяжелыми кистями вниз.

Этот смелый маневр прикрывал атаку эсминцев.

Эсминцы появились вдруг впереди, дали по кораблю торпедные залпы. Командир линко'ра распорядился: «Лево на борт!» Линкор отклонился от торпеды.

Командир приказал линкору повернуть и оставить эсминцы за кормой. Разумное решение! Эсминцы сбились во время атаки в одну группу. Линкор стал отходить и этим маневром оставил эсминцев в довольно беспомощном положении. Следующие залпы торпедами они посылали уже вдогонку и потому с весьма малой надеждой на попадание. Чтобы сделать залп более реальным, эсминцы принуждёны были приблизиться к линкору на 15 кабельтовых и только тогда производить залп. На это они затратили около 25 минут. И эти минуты наши артиллеристы использовали полностью. Линкоры изрыгали огонь непрестанно. Скорострельная противоминная артиллерия обрушивала на эсминцев удар за ударом.

Командиры кораблей тем временем маневрировали, уклоняясь от торпед и принимая выгодный для себя курс.

Завеса бледнела, рассеивалась, наконец вовсе исчезла. Неприятельские эсминцы поняли, что пришло время удирать. Они пустили из труб густые, черные, как канцелярские чернила, клубы дыма, завернулись в них, как актеры в опере заворачиваются в плащи, и скрылись.

Все это было для наших кораблей пока что комариными укусами.

Но настал час, когда гибельная угроза подошла к нам вплотную.

День выдался хмурый, низкие облака с редкими просветами стлались нар, морем. Порой нивесть откуда возникали мутные волны тумана. Очертания идущего сзади нас линкора бледнели и наконец совсем растаяли в белесой мгле. На постах появилась «туманная вахта». Корабли тревожно гудели в тумане, предупреждая столкновения. Картина зловещая, мрачная! Сигнальщики удвоили бдительность, но, к счастью, противник не успел использовать удобную обстановку для внезапной атаки. Туман рассеялся, и многие вздохнули легко.

Напрасно: только тогда и начала грозно сгущаться атмосфера вокруг нашей эскадры.

Сигнал тревоги всколыхнул всех. В первые же минуты после тревоги появились на своих местах зенитчики. Любая атака может быть сопряжена с атакой воздушной или подводной. Противник всегда стремится связать корабль боем, который можно назвать боем во всех измерениях: на воде, под водой и над водой. Скорострельные зенитные пушки требуют от командиров и прислуги абсолютной мгновенности действий.

У зенитных пушек вы можете увидеть старшину батареи Коняхина, который пять лет назад был чернорабочим в крымском совхозе, а ныне обслуживает скорострельные пушки, руководит орудийной Прислугой и на ваш вопрос о трудности своей молниеносной работы снисходительно отвечает:

— А никаких нет трудностей.

Здесь вы увидите замочного Трофимова, обладающего отличной огневой подготовкой, не знающего, что такое «забой», т. е. застрявший перед камерной частью снаряд. Свой безотказный выстрел замочный обеспечивает неделями, месяцами ухода и наблюдения за механизмами пушки.

Вы увидите здесь множество других людей, недавно распрощавшихся с прежней работой на суше, вчерашних землемеров, слесарей, рабочих, людей глубоко «штатских», превратившихся ныне в отличных моряков.

Возглас с сигнального мостика:

— Впереди девять самолетов! Курсом — на нас!

Невооруженным глазом самолетов еще не видно. На палубе тишина, все глухо, задраено, недвижно. Все полно ожидания. Самолеты едва слышно шумят где-то над нами, за тучами: Вероятно, они, как и мы, ждут мгновенного просвета в облаках. Вот — просвет, а в нем силуэт воздушного корабля.

— Бомбардировщик!

В уши ударяет первый залп зенитной артиллерии.

В тучах начинают мерещиться новые, едва заметные точки. Они еще далеко, но они набухают, из точек превращаются в знак «тире», обрастают крыльями, и вот они ревут над самым линкором. Тот быстро меняет курс. Несмотря на свою величину и тяжесть, он пробует