Техника - молодёжи 1938-11, страница 15

О ПРИРОДЕ Воды

Доцент Б. ЧЕРНОМОР ДИК

Рисунки л. CMEXOBA

— Смотри, Геттар, все становится ясным, как день!

— Да, я вижу, что вес твоего прибора не изменился за все время испытаний.

— Опыт продолжался сто один день, так что никто не сможет обвинить меня в излишней поспешности.

Беседа происходила между молодым ученым Лавуазье и его другом Геттаром. Вокруг на столах в боевой готовности стояли самые разнообразные химические приборы. Книга записей опытов лежала тут же у больших точных весов, изготовленных Шеменом, лучшим механиком Парижа. Огромные полки с книгами! были развешаны на стенах. Но, несмотря на это кажущееся спокойствие, чувствовалось, что здесь, в лаборатории Антуана Лавуазье, только что происходила борьба с одной из многочисленных тайн природы. Победителем в этой борьбе оказался Антуан, командующий армией пробирок, колб и весов.

— Но что тебя заставило заняться исследованием воды? Ты знаешь, я-.долгое время не был в Париже и не в курсе твоих последних работ, — сказал Геттар.

— Изволь, я напомню тебе о причинах, заставивших меня подогревать воду в течение трех месяцев,— улыбнулся Лавуазье. —Ты знаешь, что, согласно воззрениям современных физиков, весь окружающий нас мир состоит из простых элементов, т. е. веществ, не поддающихся дальнейшему разложению. Однако это учение находится почти на том же! уровне, на котором оно было еще при Аристотеле, в IV веке до нашей эры. Аристотель учил, что все видимое состоит из четырех начал, или элементов: воздуха, воды, земли и огня. Взгляды

> Аристотеля нашли свое отражение в ; теории флогистона, которая, как ты . знаешь, возникла|в конце прошлого столетия.

| — Что же общего между теорией фло-.: гистона и взглядами Аристотеля? — спросил Геттар.

— Автор теории флогистона, Георг L; Сталь, долгое время занимался медициной и был профессором в Гаале, — про-

i должал Лавуазье.—Он один из первых j. предположил, что горение, окисление ме-* таллов и дыхание — все это явления хи-[ мически равноценные. Сущность этих I явлений, по мнению Сталя, заключается I в том, что тело теряет так называемый j флогистон.

— Я знаком с этой теорией, — сказал | Геттар, — но с удовольствием послушаю

о ней еще раз в твоем изложении, i — Согласно теории Сталя, все тела со-j держат в себе это таинственное веще-| ство — флогистон. Как только начинается процесс горения или окисления, флоги-j стон покидает тело. При восстановлении I, окиси тело снова поглощает флогистон. Но ведь со времени Роберта Бойля известно, что при обжигании металлов их вес увеличивается, а 'Сталь связывает это явление с потерей флогистона, — удивился Геттар.

— Это Противоречие нисколько не смущало Сталя, — продолжал Лавуазье. — На

к

помощь ему пришли научные единомышленники, причем каждый спасал его теорию по-своему. Так, Лемери пытался объяснить увеличение веса 'металлов при обжигании -тем, что металл, теряя флогистон, воспринимает тепло, которое обладает значительным Ьесом. Французский ученый Гюйтон де-Морво утверждал, что флогистон просто легче воздуха и поэтому, находясь внутри какого-либо вещества,. приподнимает его. От этого вещество .теряет в весе.

— Все это очень запутанно, — задумчиво произнес Геттар. — Все-таки мне не ясна связь между флогистоном и "твоими опытами с водой.

— Теория флогистона является как бы развитием учения Аристотеля 'о четырех основных началах природы. Современные ученые, так же как |и Роберт Бойль, предполагают, что основные элементы природы могут при определенных условиях переходить Друг в друга. При поверхностном знакомстве с этими взглядами может создаться впечатление о необычайной цельности физической картины мира.

— А в' действительности? — спросил Геттар.

— Я сомневаюсь в ее истинности, — ответил Лавуазье. — Бойль указывал, что при двухсоткратной перегонке одной унции воды можно получить шесть драхм земли. О том, что из воды можно получить землю, говорил и ван-Гельмонт, В течение пяти лет он выращивал иву в большом глиняном сосуде с землей. Перед началом опыта земля была тщательно высушена. Поливал ее ван-Гельмонт только дождевой или перегнанной водой. За время опЫта ивовая ветка, весившая 5 фунтов, выросла в большое дерево весом в Д69 фунтов. А между тем вео земли в сосуде 'за б лет почти не изменился. Ван-Гельмйнт считал, что часть воды преобразовалась в землю и поэтому увеличился вес растения. Я решил проверить утверждения Бойля и ван-Гельмонта о том, что вода переходит в землю. Сто один день я Непрерывно подогревал воду в 'герметически закрытой колбе до температуры, близкой к кипению.

— И вода осталась .без изменения? — спросил Геттар.

— На двадцать 'пятый день после начала опыта, — продолжал Лавуазье, — я заметил в воде маленькие плавающие тельца, двигавшиеся с заметной скоростью. Вооружившись лупой, я заметил, что эти тельца представляют собой не что иное, как необычайно' тонкие пластинки сероватой земли.

— Значит, опыт подтвердил теорию Аристотеля и ЧЗойля о переходе воды в землю?—• с нетерпением спросил Геттар.

— Количество землистого осадка на дне колбы постепенно росло. Наконец, видя, что его достаточно для проведения исследования, я прекратил опыт, продолжавшийся сто один день,

— Сто один день! — повторил Геттар.— У тебя терпение подлинного исследователя.

— Когда охлажденная сухая колба бы-- продолжал Лавуазье, —

оказалось, что вес ее уменьшился ровно на столько, сколько весила появившаяся на дне сосуда земля. Следовательно, 'землистый осадок образовался не из воды, а из стекла сосуда, подвергавшегося разложению, при длительном нагревании.

— Ты 'один пришел к таким простым выводам? — спросил Геттар.

— Нет, к этим же выводам, но другим путем пришел Шееле. Он нашел при помощи химического анализа, что появившийся на дне сосуда осадок состоит из тех же веществ, что и стекло.

— Значит, теория Аристотелями Бойля получила сокрушительный удар — вода не может переходить в землю... Но является ли/вода простым элементом? — спросил Геттар.

— Это покажет будущее, — ответил Лавуазье.

В один из осенних вечеров 1774 г. Лавуазье вошел в свою лабораторию. Его там встретила целая компания друзей, которые пришли узнать о его успехах. Кадэ, Бриссон и уже знакомый нам Геттар радостно приветствовали его.

— Друзья ток, я должен спешить, — сказал Лавуазье: — открытия сыплются одно за Другим, но никто не может дать им правильного объяснения. Недавно я получил сообщение и? Упсалы от Шееле. Он пишет, что при нагревании углекислого серебра выделяется газ, в котором могут гореть свечи и жить животные. Нагревая окись ртути, физик Байен получил газ, способный поддерживать горение. Наконец несколько дней тому назад известный английский химик Пристлей мне рассказал, что, нагревая ртутный препарат, он также получил какой-то особый вид воздуха, в котором свеча горит значительно лучше, чем в открытом сосуде.

— А твои собственные наблюдения? — спросил Бриссон.

— Мои собственные опыты по прокаливанию металлов и сжиганию серы и фосфора дали чрезвычайно интересные результаты, — ответил Лавуазье. — Металлы увеличиваются в весе ровно настолько, насколько уменьшается вес воздуха, в котором производится опыт.

— А что происходит при нагревании окиси ртути, по мнению Пристлея? — спросил Кадэ.

— Он считает, что воздух, как и все остальные вещества, — это однородная материя, способная поглощать и выделять флогистон. Выделяя флогистон, воздух превращается в газ, в котором горение происходит более интенсивно.

— Каждый раз, когда вспоминают о флогистоне, я перестаю понимать то, что за минуту до этого мне было совершенно ясно, — сказал,. улыбнувшись, Трюден.

— Забудь об этом таинственном незнакомце, мой друг, — продолжал Антуан,— и туман снова рассеется. Очевидно, что в опытах Шееле, Байена, Пристлея и моих получено одно и то же вещество, Следо-

воздух не является однородным

13