Техника - молодёжи 1939-06, страница 53

Федор перекладывал брусок с руки на руку, щупал его. давил и царапал ногтем.

лай вместо ответа на обычный вопрос о схеме спросил:

— Можно ли выполнить ее без дополнительных указаний?

С обычной лаконичностью немец ответил:

— Можно. Дайте нескольким друзьям.

А на другой день, очевидно усомнившись в легкости расшифровки, он добавил:

— Вы все ее хорошо знаете...

И исчез.

Николай щелкнул выключателем передатчика.

— Это уже все-таки кое-какие указания, — сказал он Федору. — «Дайте нескольким друзьям», «вы все ее хорошо внаете».

— Кого «ее»?

— Да эту самую схему. Схему теперь явно надо понимать, как схему ключа к шифру. Может быть, это первые буквы слов какого-нибудь хорошо известного нам лозунга, или названия учреждения, или заглавия литературного произведения...

Был опять перерыв в работе, «вынужденная посадка», как говорил Федор. Оптика снова задерживала монтаж генератора. Друзья пили чай и усиленно копались в памяти, выискивая подходящие сочетания слов, комбинируя слова из букв злосчастной «схемы». Николай сыггал разными предположениями, как из рога изобилия. У Федора дело шло плохо. Он не мог сосредоточиться. В этот вечер у него были свои виды на Николая, и он только ждал удобного момента, чтобы переменить тему.

— Сегодня я тебе плохой помощник, — сказал он наконец.—Голова не тем занята.

— А что у тебя? — встрепенулся Николай.

— Перелом, Коля. Приходится менять курс, переключаться на какую-нибудь другую специальность. Моя становится ненужной.

— Это самолеты-то становятся ненужными? — прищурился Николай.

— Да, представь... Деревянные самолеты. Деревянные винты. В военном авиастроении дерева уже почти нет, там все — металл. Остались только некоторые разведчики да учебные машины. А в гражданской— спортивные. Словом, на мой век дерева в авиации нехватит... И чорт меня дернул пойти по этой древесной линии!

— Постой, постой, Федя! Поменьше трагизма. В чем, собственно, дело? Почему дерево становится негодным?

— По разным причинам. И по технологическим — при современных скоростях, мощностях моторов и высотах полета дерево как материал не может конкурировать с металлом; и по причинам экономическим.

— Первое относится, очевидно, к винтам. Но ведь не все же учебные, спортивные, почтовые да и другие самолеты гражданской авиации нуждаются в таких потрясающих скоростях, высотах я мощностях? А что значит: «по причинам экономическим»? Ты хочешь сказать, что дерево дороже металла?

— Да, почти так.

— Почему?

— А вот я тебе расскажу, что получается из дерева в процессе сушки, тогда ты увидишь, почему. Ты, конечно, понимаешь, что для наших целей нужно дерево особого качества, особых пород. Оно идет с Кавказа, из Сибири. Сначала выбираются лучшие экземпляры и подсушиваются в течение двух-трех недель на месте, в коре; затем они перевозятся, распиливаются, и начинается настоящая сушка. Нужно, чтобы влаги было не больше десяти процентов. Самая лучшая сушка — это просто держать дерево в умеренной, возможно равномерной температуре и ждать. Но при таком способе ждать приходится около года. Поэтому мы пользуемся искусственной сушкой, в специальных шкафах, где под

держивается определенный режим влажности воздуха и температуры. Таким образом нам удается намного сократить время сушки. Но все-таки в результате из всего заложенного в шкафы количества древесины получается не больше половины, годной для обработки. Остальное — брак. Микроскопическое исследование обнаруживает в дереве мельчайшие трещины, делающие его непригодным.

— Так-так... — протянул Тунгусов, постукивая пальцами по столу и уставившись на Федора с каким-то ироническим вниманием. — И сколько же времени продолжается такая сушка?

— Ну, это скоро: суток десять.

— Суток?1 — вскричал Николай.

— Ну, конечно... Можно еще ускорить, но тогда и брак будет больше.

Тунгусов заскрипел стулом, возмущенно ерзая.

— Послушай, Федя, может, у вас завод какой-нибудь отсталый, допотопный?

— Как отсталый? — смутился тот. — Новейшее оборудование. Да ведь я же знаю, за границей тоже...

— Тетя Паша, — обратился Тунгусов к вошедшей с чайником «кормильце», — ты, кажется, говорила, что у нас дрова сырые?

— Сырые, Николай Арсентьевич, ну прямо вода, видно — только из лесу. Трещат да парят, а жару никакого.

— Будь добренька, тетя Паша, выбери нам небольшое поленце, да посырее.

Через несколько минут, в продолжение которых Тунгусов молча возился около одного из своих бесчисленных электроприборов, полено было принесено. Николай, вооружившись слесарной ножовкой, выпилил из полена небольшой аккуратный брусок.

— Чудаки____бурчал он сердито.— Вот

весы, вот кронциркуль, вот таблицы... Можешь определить влажность?

— Пожалуйста, — ответил Федор, садясь к весам. — Влажность почти нормальная

52