Техника - молодёжи 1940-11, страница 47

четвертого дня занималось мутной мй туч на востоке. Серый рассвет поздно. Барометр

дан отправил Наташу спать и остался : Анной. Сегодня ночью в ее орга-происходил какой-то бурный про-возбуждения. Одиночные вздрагива-здергивания отдельных мышц стали более интенсивными и охватили все тело. Мускулы как бы трепета-свободно двигаться. Это полтора часа. Потом сразу пилось всякое движение. И опять

............ _ неподвижном глубоком

изалось более глубоком, чем раньше. ;ак сидел около нее и старался по-■произошло. Был ли это пройден ко этап на пути к полному восста-I деятельности мозга, или, наобо-шка возбуждения, подобного аго-путь назад, к смерти? девяти часам утра тучи простерлись столицей, сверкнули первые стрелы ' в саду зашумели истомленные деревья, приветствуя желанную Хлынул ливень, наполненный бле-громом и ветром.

}рый, обросший, Ридан вдруг ото-от тревожных мыслей, выпрямился, !Л к окну и настежь распахнул его. й' аромат грозы ворвалсЯ! в опера-

: сухим треском грянул тяжелый залп и золотом осветилась

...... завеса дождя.

дан снова подошел к Анне, увидел... Может быть, это опять поему... в последнее время утом-лаза так часто его обманывали... увидел, он услышал глубокий впервые нарушивший слишком правый ритм слишком спокойного дыха-Потом дрогнули губы, слегка рас

хода! И Натку тоже!—прозвенела

еваясь на ходу, он влетел к Ридану, ям прибежала Наташа. Они склонй-аад Анной, лежавшей попрежнему не-

Аня! — тихо произнесла Наташа, руг сразу приоткрылись веки, чуть злись брови. Анна посмотрела... пере-взвляд на Николая... снова закрыла

Коля... —едва слышно прошептала I слабая улыбка тронула ее губы, себя от счастья, забыв все на све-йиколай прильнул к этим губам пер-горячим поцелуем.

"ша испугалась этого движения, — быть, нельзя еще? — и, взяв его у обеими руками, тихо, ласково от-ла его. Они оглянулись. Ридана в в не было. Николай выбежал в со-

0 «свинцовую» лабораторию. В глу-ее на подоконнике дальнего окна

сидел, согнувшись, прижав к лицу

1 руками «осовой платок, и плечи вздрагивали от счастливых рыданий.

чудо все-таки совершилось, я, наступившие вслед за лробуждени-;!нны, были для наших друзей до та-

Ридан услышал глубокий вздох, впервые нарушивший правильный ритм спокойного дыхания.

вит родине какой-то новый, еще более грандиозный подарок.

Что это могло быть?

'Ридан, по обыкновению, каждый вечер за чаем охотно рассказывал, что произот шло за день в его лаборатории. Да и Николай, единственный человек, присутствие которого во время работы стало насущной потребностью Ридана, был, естественно, в курсе всех дел. Теперь уже ничего таинственного для него в этой работе как будто и не было.

Ридан приближался к концу кропотливо, го и сложного процесса, который он называл «градуировкой» генератора. Уже около тысячи миллиметровых делений шкалы настройки «ГЧ» ожили, наполнились смыслом, стали обозначать не только частоты излучаемых генератором волн, но и те изменения, которые происходят в организме животного, когда на его мозг действуют эти волны.

С утра в коридоре института то и дело появлялся долговязый Тырса, подкатывавший клетки с очередными обезьянами. Он, по обыкновению, не переставая бормотал что-то невнятное и, казалось, разговаривал с животными на их обезьяньем языке. По крайней мере Ридан утверждал, что животные понимают Тырсу гораздо лучше, чем люди.

Начиналось облучение. Большое круглое кольцо шкалы «ГЧ» вспыхивало матовым светом. Профессор слегка поворачивал ручку настройки, и тонкое острие стрелки, такое тонкое, что, стоя в трех шагах от аппарата, его уже невозможно было обнаружить, медленно, почти неуловимо для глаз двигалось по шкале. Месяц назад стрелка смотрела вниз. Это было начало работы. Потом она повернулась налево, двинулась к зениту, стала склоняться вправо и вот уже стояла почти горизонтально.

Ридан ставил клетку перед толстым свинцовым экраном, направляя невидимый луч в голову животного. Очередная ролна возбуждала, заставляла резонировать какой-то центр мозгового вещества, тот, который сам был способен генерировать эту

Порой мгновенно, но чаще через некоторое время сказывалось действие луча: приходили в движение те или иные функции организма. Обезьяны покорно ложились, чесались, грустили, опустошали же-, лудок, испытывали голод, все виды воз-

насыацены ощущением < ■что рассказывать о них подробно было бы просто скучно.

Анна встала не сразу. Ридан сам проследил за нею еще три дня, потом предоставил заботам врачей: оставалось только восстанавливать силы, питать, следить. Смерть, повидимому, не оставила после себя никаких дурных последствий. Через неделю Анна оправилась вполне и стала выходить из дому.

Человек всегда стремится к счастью. Долгими годами он преследует или ждет его. Но вот приходит оно, и в несколько дней или даже часов человек привыкает к «ему, как к биению своего сердца, и перестает его ощущать.

Счастье ридановской семьи было исключительным и переживалось бурно. Но уже через несколько дней жизнь стала налаживаться, каждый занялся своим делом. Ридан снова погрузился с головой в работу, начатую тотчас после отъезда друзей на Уфу и так неожиданно прерванную катастрофой.

И вот уже эта работа, похожая скорей на волшебство, работа, в которой человеческий гений упорно осуществлял самые фантастические свои мечты, медленно подходила к концу.

Ученый мир, простиравшийся за пределами ридановского института, не знал еще ничего, но особняк на Ордынке, с виду спокойный и тихий, теперь был подобен вулкану перед извержением. Наглухо закупоренный молчанием профессора Ридана, который решительно отказывался публиковать что-либо о своей работе, пока она 'еще не закончена, он клокотал накопившейся в нем лавой потрясающих открытий и событий, страшных и величественных.

Но вулкан парил, курился дымками, и сквозь какие-то незаметные трещинки проникали и разносились по столице шелестящие слушки и об уральской катастрофе и о мертвом сердце, которое лрофес. сор Ридан онова заставил биться.

Если это так, то почему он молчит?

Чего еще добивается этот странный ученый?

Никто этого не знал, даже самые близкие ему люди — Анна, Николай, Наташа. Но они знали Ридана, его упрямую последовательность, его фразу: «Об этом рано еще говорить». И понимали, что он гото

45