Техника - молодёжи 1944-02-03, страница 25

лом

+

ИЗМЕРЕНИЙ

Роберт А. ХЕЙНЛЕЙН

Высоко по авеню Горного, вида в Голливуде, в доме под номером 3776, живет Квинтус Тил, дипломированный архитектор.

В Южной Калифорнии даже архитектура не похожа на архитектуру других мест. Сосиски, называемые «горячей собакой», продаются в здаиии, похожем на щенка, и даже с надписью «щенок». Бензин, мыло и дорожные ^чкарты продаются под крыльями трехмоторных самолетов, а комнаты отдыха помещаются в каютах самого самолета. Все это может удивить иля позабавить туриста, но местные жители, разгу-лиьающие без шляп под знаменитым калифорнийским полуденным солнцем, считают, что все это в порядке вещей.

Кглштус Тил считал все попытки своих коллег-архитекторов трусливыми, неумелыми и робкими.

— Что такое *дом?~ спросил Тил у своего друга, Гомера Бэйли.

— Бели говорить в общих чертах,— осторожно предположил Бэйли, -—то я всегда считал дом приспособлением для защиты от дождя.

— Ерунда! Вы не лучше всех остальных.

— Я не сказал, что это определение полное...

— «Полное»! Д2 оно совершенно неверно. С этой точки зрения, мы могли бы до сих пор сидеть в пещерах. Но я не порицаю вас, — прибавил великодушно Тил. Вы не хуже всех этих поросят, занимающихся архитектурой. Нейтра! Шиндлер! Что они сделали, эти шишки? Что есть у Фрэнка Ллойда Райта, чего не было бы у меня?

— Заказы, — лаконично ответил его друг,

— А? Что такое? —Тил запнулся на мит, но налил себе двойную порцию и снова оправился. — Заказы! Правильно! А почему? Потому, что я не считаю дом просто разукрашенной пещерой; я считаю его и машиной для житья, живым, динамическим предметом, меняющимся вместе с настроением его обитателя, — не мертвым, статическим, огромным гробом. Почему нас должны удерживать замороженные концепции наших предков? Всякий дурак, чуточку знакомый с начертательной геометрией, может спроектировать вам обыкновенный дом. А разве статическая геометрия Эвклида — это единственная математика? Разве мы должны совершенно пренебречь теорией Пикара-Вессио? А что вы скажете о модулярной системе, не говоря уже о богатейших едеях стереохимии? Разве в архитектуре нет места дли трансформаций, для гомоморфологии, для акциональных структур?

-— Чорт меня возьми, если» я знаю! — ответил Бэйли. — С таким же успехом вы можете говорить о четвертом измерении: для меня это все едано.

— А почему бы и нет? Почему вы должны ограничивать себя? Стоп! — Он прервал себя и уставился вдаль. — Гомер, мне кажется, вы действительно придумали

что-то. В конце концов почему бы и нет? Подумайте о бесконечном богатстве членений и отношений в четырех измерениях. Что за дом, что за дом!

И он замер, -задумчиво мигая выпуклышг бледноголубыми глазами.

Бэйли потряс его за руку. '

— Очнитесь! О чем вы говорите, чорт возьми! О четырех измерениях? Четвертое измерение —это время; не станете же вы вбивать гвозди в «его.

Тил стряхнул его руку.

— Ясно. Ясно. Время есть одно из четвертых измерений. Но я думаю о четвертом пространственном, как длина, ширина и высота. По экономии материала и удобству стройки это несравненно, не говоря уже об экономии места. Вы можете построить дом в восемь комнат на участке, занимаемом сейчас однокомнатным домом, как тессеракт.

— Что такое тессеракт?

— А вы ходили когда-нибудь в школу? Тессеракт — это гиперкуб, прямоугольная фигура, имеющая четыре измерения, как куб имеет их три, а квадрат — два. Постойте, я покажу вам.

Тил кинулся в кухню и вернулся с коробкой спичек, которые рассылал на столе, небрежно отодвинув стаканы и почти пустую бутылку голландского джина.

— Мне нужно еще пластелииу, На прошлой неделе он был у меня вот здесь.— Он порылся в ящике заваленного

Бейли изучая шаткий остов тессеракта.

Перевод с английского Зинаиды ВОБЫРЬ

бумагами стола, заполнявшего один угол столовой, и швлек оттуда¹ кусочек маслянистой модельной глины. — Вот он.

— Что вы хотите сделать?

— Сейчас покажу. — Тил начал быстро отщипывать кусочки глины и скатывать их в шарики, величиной с горошину. В четыре таких шарика он воткнул по спичке и соединил их в квадрат. — Вот! Это квадрат.

— Очевидно.

— Другой такой же; еще четыре стгч-ки, и мы получим куб. — Спички составили теперь остов кубика с глиняными шариками по всем его углам. —Сделаем

v теперь еще один такой же куб, и оба они будут двумя сторона ми тессеракта. Теперь внимание. Я открываю один угол первого куба, переплетаю его с одним углом второго и опять замыкаю. Потом я беру еще восемь спичек и соединяю нижние стороны обоих кубов наискось, потом точно так же верхние. Вот так. — И он быстро проделал все это.

— И чем же теперь это считается? — подозрительно спросил Бэйли.

— Это тессеракт, восемь кубов, составляющих стороны гиперкуба в четвертом измерении.

— Похоже скорей на «кошачью колыбельку». Во всяком случае, здесь только два- куба. Где остальные шесть?

— Вы видите в перспективе. Если вы нарисуете куб на листе бумаги, то боковые грани будут суживаться*—верно? Это перспектива. Когда вы смотрите на четырехмерную фигуру в трех измерениях, она, конечно, искажается. Но это все-таки кубы.

— Может быть, для! вас это и так, братец, а для меня! они все равно перекошены.

Тил быстро соорудил четыре куба, ставя их один на другой в виде не очень устойчивой башенки. Потом он построил еще четыре куба на внешних гранях второго снизу куба. Сооружение слегка за» качалось на слабо скреплявших его глиняных шариках, но устояло: перевернутый крест, даже двойной «крест, так как четыре добавочных куба смотрели в разные стороны.

— Видите теперь? — сказал Тил. — Вот комната нижнего этажа, вот эти шесть кубов —жилые комнаты, а вот тут ваша мастерская, на самом верху.

Бэйли смотрел на эту фигуру с большим одобрением, чем на первую.

— Наконец-то я могу понять. Вы говорите, это тоже тессеракт?

— Тессеракт, развернутый з трех измерениях. Чтобы опять свернуть его, вы всовываете верхний куб¹ в нижний, вкладываете в него бежевые, пока они не совпадут. Вот и все. Правда, вы проделываете все это в четвертом измерении, так, чтобы не нарушить ни одного из кубов.

Бэйли все еще изучал это г шаткий остов.