Техника - молодёжи 1946-04, страница 31

Обычно прибор, собранный для опыта, разбирают, когда опыт закончен. Но прибор Торичелли продолжал и после опыта жить самостоятельной жизнью. Глядя на него, Торичелли заметил, что ртуть в трубке то поднимается, то опускается, смотря по погоде.

Новый прибор указывал погоду. И не только указывал, но и предсказывал, Когда ртуть падала, дело шло к дождю, к буре. Когда ртуть поднималась, можно было ждать ясной погоды. Прибор стали называть «стекло погоды»: по-французски—«уегге de temps», по-английски —«weather-glass», по-немецки—- «Wetterglas». Мы ею называем — барометр.

Первым делом новорожденного прибора было опровергнуть учение, которое признавалось всеми целых две тысячи лет.

Это было учение Аристотеля^ о пустоте. Аристотель утверждал, что пустоты нет нигде. «Природа, — говорил он, — боится пустоты».

А у Торичелли в его приборе получалась пустота над столбиком ртути. Там воздуха не было.

Оказывалось, что Аристотель был неправ.

Последователи Аристотеля никак не хотели этого признать. Еще бы, ведь для них авторитет был выше опыта!

Но с прибором было трудно спорить. Он упорно показывал свое.

И в конце концов пустота, в существование которой так долго не верили, получила общее признание.

Можно было бы написать целую книгу о пустоте и назвать ее: «Для чего ничего». Пустота принесла людям немало пользы в технике и в науке. Она работает у нас и на заводах и дома. Она помогает вывариваться сахару в аппаратах. Она делает долговечными наши электрические лампочки. Без нее не было бы ламповых радиоприемников, рентгеновских аппаратов и многих других полезных вещей.

Вот какая нужная вёщь—пустота, та самая пустота, которую окрестили- «торичеллиевой» — по имени того, кто нашел ее притаившейся в стеклянной трубке.

Так появился у ученых новый прибор-помощник.

Этот прибор не только предсказывал погоду. Сквозь его волшебное стекло люди увидели то, чего они не могли раньше видеть. Невысокий блестящий столбик ртути в стеклянной трубке урав* новешивал, словно гиря на весах,, высочайший столб воздуха, кото* рый давил на ртуть в чашке. Какой высоты этот воздушный

I столб? Торичелли попробовал это подсчитать. Получилось 50 миль.

Человек впервые увидел невидимый воздушный океан и попытался, оставаясь на дне, измерить глубину этого океана. Пятьдесят миль, а дальше что? «Дальше, — говорил Торичелли, — пустота». Ведь, вопреки Аристотелю, природа не боится пустоты. Земля не висит в воздухе и не идет сквозь воздух. Она движется в пустом мировом пространстве, неся на себе свою воздушную одежду.

Старый спор о пустоте принял новый оборот. Это был спор о пустоте, но это не был пустой спор. Речь шла об основных законах природы.

В конце XVII века на вооружении метеорологов появились гигрометры приборы для определения влажности,

Самым старым из приборов для наблюдения за погодой был флюгер,

Когда-то люди каждый пустой кувшин считали пустым.

Потом они открыли, что в пу стом кувшине сидит воздух-неви-димка: пустой кувшин только кажется пустым. Это было пра* вильно. Но отсюда сделали неправильный вывод: решили, что пустоты нет нигде, — «природа боится пустоты».

Так думали две тысячи лет, пока Торичелли не поставил опыт Оказалось, что в трубке барометра — пустота.

И люди снова принялись обобщать. Они огляделись вокруг и решили, что пустота везде, что пустоты на свете гораздо больше, чем вещества, В бесконечном пустом пространстве, как пылинки, рассеяны звезды и планеты.

Окончился ли на этом спор о пустоте? Правда ли, что на высоте в 50 миль кончается воздушный океан и за ним простирается до бесконечности пустое пространство?

Об этом речь пойдет позже, а пока будем продолжать наш рассказ о «стекле погоды»

Весть об открытии Торичелли дошла до французского ученого Паскаля. Паскаль решил это дело проверить. Если над нами и вправду воздушный океан, то он должен быть мельче над горами Горы поднимаются над землей словно подводные скалы и мели над морским дном. Там, над горами, толща воздушного океана должна быть меньше, а значит и давит она не так сильно.

Паскаль взял с собой два барометра и вместе со своим родственником Перье отправился из города Клермон к ближайшей высокой горе. Гора эта называлась Пюи де-Дом

Перье остался с одним барометром внизу, а Паскаль с другим стал подниматься на гору оберегая от ушибов и толчков своего стеклянного спутника.

Когда Паскаль добрался до вершины, он спросил своего спутника, как он себя чувствует, сильно ли давит на него воздух. Прибор ответил со своей обычной точностью: давление почти 27 дюймов.

В то же самое время Перье задал такой же вопрос своему барометру у подножья горы. Ответ был — 30 дюймов. Наверху давление было на три с лишним дюйма меньше, чем внизу.

Так барометр сослужил людям еще одну службу: он показал, что в воздушном океане воздух не везде одинаково давит, — ка горах давление меньше.

Все яснее становилось людям, что они живут на дне незримого океана. Они не чувствовали тяжести воздушной толщи, а барометр почувствовал.

ДРУЗЬЯ НАУКИ

Не успели люди узнать, что, кроме океанов воды, есть еще и воздушный океан, как они сразу же решили приняться за его изучение.

Но воздушный океан велик и изхменчив. За ним одному человеку не углядеть.

Торичелли ставил свои опыты один, без помощников. А Паскалю и Перье уже пришлось брать* ся за дело вдвоем, чтобы измерять давление одновременно в цву* разных местах.

29

Первые дождемеры напоминали обыкновенные ведра.