Техника - молодёжи 1947-04, страница 17

30ЕГеТАТ«Л ь

Леонтий Шамшурешм

В 1736 году в Московскую контору Правительствующего сената явился крестьянин Нижегородской губернии Иранского уезда Новгородской волости деревни Большаково Леонтий Шамшу-ренков. Он предъявил модель «снаряда», изобретенного им для поднятия на колокольню Ивана Великого огромного «царь-колокола», незадолго перед тем отлитого из обломков прежнего «царь-колокола».

Модель с объяснениями к ней, записанными со слов Шамшуренкова, была направлена в Санкт-Петербург, в Военную коллегию, для изучения. Военная коллегия признала «оный снаряд к назначению пригодным», и Шамшуренков в январе 17Э7 года приступил к работе по поднятию колокола. Но в мае 1737 года в Кремле произошел большой пожар. Огонь охватил леса и подмостки, окружавшие колокол, и сам он накалился докрасна. При тушении пожара на колокол попала вода — он треснул, и при падении на землю от него отвалился огромный кусок.

Поднимать его на колокольню уже было незачем, и он пролежал в яме почти сто лет, до 18Э6 года, когда император Николай I велел вынуть его из земли и поставить на гранитный пьедестал.

Оставшись не у дел, крестьякин-само-учка Леонтий Шамшуренков вернулся в Яранск. Имея «характер беспокойный» и видя злоупотребления местных властей, которые в компании с яранским купцом Иваном Коря г иным расхищали спирт с казенного винокуренного завода и торговали им в «тайных кабаках», Шамшуренков отправил на них челобитную в Санкт-Петербург. Узнав об этом, местный воевода в?ял его под караул и направил в нижегородскую тюрьму. Бедный искатель правды просидел долгие годы в тюрьме в качестве «свидетеля». Но и тюрьма не сломила талантливого самоучку. В 1741 году он подает в нижегородскую губернскую канцелярию заявление со сделании им коляски оамобег-лой».

«И такую коляску он, Леонтий, сделать может подлинно, так что она будет бегать без лошади, только правима будет через инструменты двумя человеками, стоящими на той же колясхе, кроме сидящих в ней праздных людей, а бегать будет хотя через какое дальное расстоя

I ■ Тому

РАВИЧ

ние, и не только по ровному местоположению, но и к горе, б уде где не весьма крутое место. А та-де коляска может сделана быть, конечно, через три месяца со всем совершенством, и для апробации на сделание первой такой коляски потребно ему из казны денег не более тридцати рублев, понеже своим коштом, за неимуществом его, сделать ему нечем, которую апробацию может он сделать и здесь, в Нижнем-Новгороде, только б определено было помогать ему слесарным и кузнечным и прочих художеств мастерам, которые будут делать по данным от него моделям и за присмотром его стальные и железные инструменты и всякие надлежащие материалы... искусству нигде он, Леонтий, не учивалея, но может то сделать своею догадкою, чему он и пробу в доме своем, таясь от других, делывал, токмо оная, за неимением к тому достойных железных инструментов, в сущем совершенстве быть не могла, а ход небольшой был же». Для уверения, что «то искусство совершенно в нем имеется», объявил он «прежнее свое художество», — сослался на выданное ему удостоверение, что изобретенный им способ поднятия большого московского колокола был в свое время признан годным, и при этом подтвердил, что «ежели то его показание явится ложным, за что повинен смертной казни».

Губернская канцелярия направила его заявление в Московскую контору Правительствующего сената. Прошло несколько месяцев. Шамшуренкова вызвали к следователю, и, вместо желанного ответа на свое прошение, о» получил бумагу о возбуждении против него обвинения «в помарамии титла царского».

Дело в том, что сам Леонтий Шамшуренков был неграмотен и заявление об изобретении им «коляски самобеглой» с его слов было написано другим арестантом, сидевшим с ним вместе в камере, — Радионовым, и начисто переписано племянником. Племянник, переписывая в заголовке полный титул императрицы, перечеркнул его в черновике. Радианов похитил черновик и переслал его по начальству.

Только в 1742 году дело о «помарании титула» было прекращено ввиду того, что племянник Шамшуренкова «учиетял то от неисправного писания крестьянской своей простотою, «а умыслу никакого к тому не было». Сам Шамшуренков продолжал сидеть в тюрьме, и лишь на четырнадцатом году его заключения и на девятом году^досле подачи им заявления о своем изобретении Московская сенатская контора обратилась в Санкт-Петербург с запросом; «не повелено-ль будет показанную куриозную коляску реченному крестьянину Шамшуренкову для апробации делать и на нее предъявленную сумму из казны денег употребить».

Никакого ответа из Сената не последовало. Через восемь месяцев Московская контора повторила свой запрос. В феврале 1752 года последовал указ: «крестьянина Шамшуренкова прислать в Правительствующий сенат»

Рис. К. АРЦЕУЛОВЛ

В мае 1752 года Шамшуренков прибыл в Петербург. По приказанию Сената ему отвели квартиру «при канцелярии от строений», дали помощников, материалы, нужные инструменты и назначили кормовых денег по десяти копеек в день. К нему был приставлен специальный офицер — «иметь смотрение, чтобы делание той коляски производил со всяким поспешением, а по окончании оной пред. ставить в Сенат коляску вместе с изобретателем».

1 ноября коляска была готова, и «кан целярия от строений» донесла Сенату:

«Действует оная под закрытием людь-Mihv двумя человеками, а на дело оной коляски разных материалов и бывшим при том казенным мастеровым людям- в жаловании из казны денег употреблено 73 руб. б копеек, да оному Шамшуренкову с присылки мая с 15-го по означенное 1-ое число ноября кормовых денег по 10 копеек на день, в дачу произведено 17 рублев, ©сего 90 рублев б копеек. Того ради Правительствующему сенату от Канцелярии от Строений оный Шамшуренков и с сделанною им коляской при сем предоставляется».

Сенат определил: «Самобеглую коляску принять, а его, Шамшуренкова, обязать подпискою, чтобы он без указа из Санкт-Петербурга никуда не отлучался».

Талантл ивый изобретатель вместо ожидаемой награды оказался в безвыходном положении: выехать он никуда не мог, кормовые деньги» ему больше не отпускались— ему грозила голодная смерть.

Он стал подавать челобитные о выдаче ему «для пропитания кормовых денег, откуда будет соблаговолено, чтобы в пище не мог претерпевать нужды».

Только в декабре ему было разрешено вернуться на родину, куда он и отправился за неимением средств пешком.

Между тем дело о заявлении крестьянина Шамшуренкова на иранского купца «Ивана Корягиш со товарищи:» теперь, через пятнадцать лет хождения по всем канцелярским инстанциям, попало, наконец, на заседание Сената, заодно с рапортом об изобретении «оным коляски самобеглой».

Через месяц после прибытия Шамшуренкова на родину, в апреле 1753 года, в губернскую нижегородскую канцелярию прибыло решение Сената:

«Дело по жалобе его на иранских купцов Ивана Корягина со товарищи рассмотреть и определение учинить немедленно, как указы повелевают, а дабы он там неотменно к окончанию того дела явился, в том обязать его подпискою, за сделанне же him той коляски выдать ему в награждение пятьдесят рублев».

Но теперь, уже наученный пятнадцатилетним тюремным заключением, Шамшуренков и не думал о поданной им когда-то жалобе. К тому же за это время умер и купец Корягшг и сменился покровительствовавший ему яранский воевода.

Все мысли Шамшуренкова были направлены на усовершенствование своего изобретения; и вскоре он обратился в Сенат с новым заявлением, предлагая:

«Для апробации сделать сали\ которые будут ездить без лошадей зимою, а

(Конец статьи см. на стр. 82)

15