Техника - молодёжи 1950-04, страница 21

двшатель. Таким образом, мы быстро догоним наш надземный остров.

Он движется со скоростью около восьми километров в секунду на высоте в триста километров над землей.

Включив двигатели, мы сможем свободно довести скорость ракетоплана до двенадцати километров в секунду и, если можно так сказать, вскоре приземлимся на острове. А пока еще он находится вне видимости невооруженным глазом.

— Скажите, — перебил я пилота, — на каком же топливе работает двигатель стратоплана? Мне говорили, что мы полетим на новом металлическом горючем.

— Вас не обманули. Пока у нас есть еще несколько минут, и я в двух словах расскажу вам об этом горючем. Принцип работы жидкостного реактивного двигателя вам известен. Тяга такого двигателя зависит от массы и скорости истечения продуктов сгорания, а последняя, в свою очередь, зависит от теплотворной способности сжигаемого топлива. Константин Эдуардович Циолковский когда-то предложил использовать для космических кораблей горючую кислородно-водородную смесь. Такая смесь имеет теплотворную способность свыше трех тысяч восьмисот больших калорий и обеспечивает скорость истечения -продуктов сгорания порядка пяти тысяч шестисот метров в секунду.

Однако, как известно, водород имеет очень малый удельный вес — даже в жидком виде он весит около 0,07 грамма на кубический сантиметр. Это невыгодно — необходимы большие топливные баки. Наша техника применяет более совершенную горючую смесь. В качестве окислителя ракетоплан заправлен не кислородом, а жидким озоном. Удельный вес его в полтора раза больше кислорода, а в процессе его превращения в кислород выделяется дополнительно около семисот больших калорий.

Хорошей антикоррозийной изоляцией баков для горючего, а также специальными химическими добавками мы устранили недостатки озона — его энергичное окисляющее воздействие на металл и его склонность к распаду,

В качестве топлива используется металлоуглеродная суспензия— смесь очень тонкой металлической пыли с жидкими углеводородами. Сгорая в двигателе, металлическая пыль необычайно повышает теплотворную способность смеси и скорость истечения продуктов сгорания.

В двигателе нашего ракетоплана применена бериллиево-керосиновая смесь, сгорающая в среде озона. Она дает теплотворную способность свыше шести тысяч келорий, а истечение газов свыше семи километров в секунду.

Основная камера сгорания находится под воздействием очень высоких температур. Поэтому она охлаждается тем же потоком топлива, что поступает в камеру сгорания двигателя. Кроме того, ракетоплан имеет еще несколько небольших камер сгорания и сопел, необходимых для придания летательному аппарату маневренности. Видите эти ручки — ими я регулирую работу насосов, подающих в камеру сгорания топливо и окислитель.

Пилот потянулся к ручкам управления.

— Однако пора ©ключать двигатель, — обратился он ко мне. — Внимание!..

Я услышал глухой рев. Как будто сотни взрывов, слившись воедино, рванули вперед наш космический корабль. Необычное состояние невесомости вновь покинуло меня. Отяжелевшее тело вдавилось в подушки кресла. Золотое колечко зеленоватого экрана стало увеличиваться и расти на наших глазах. Ракетоплан уверенно настигал таинственный остров, силой человеческого разума брошенный в мировое пространство. Остров, о котором все мы, советские люди, слышали так много и который мне предстояло посетить сегодня в качестве журналиста.

Я впился глазами в черный бархат космического неба, чтобы там, среди немигающих холодных звезд и планет, увидеть новый спутник Земли, созданный руками моего народа.

Наше «приземление» заняло довольно продолжительное ■время. И пока пилот, связавшись по радио с начальником острова и включив дополнительные сопла поворота и торможения ракетоплана, медленно выравнивал скорость машины соответственно с движением искусственного спутника, я в окно успел подробно рассмотреть его.

Это было весьма странное на первый взгляд сооружение. Представьте себе огромный металлический «бублик», который, вращаясь вокруг своей оси, висел рядом с наМи в пространстве. В самом центре этого колоссального «бублика» — там, где пустоту издавна положено было называть «дыркой от бублика», — находилось большое шаровидное помещение. Посредством нескольких труб оно было соединено с металлическим тором — телом спутника. Со стороны, с которой мы приближались к острову, — как мне казалось, сверху, — центральный шар был накрыт большим зонтообразным куполом. Над ним острым шпилем вздымалась радиоантенна. Из нижней части центрального шара, — мне казалось, вниз,— опускалась широкая труба, на конце которой находились два металлических цилиндра, разделенных круглым экраном. Я заметил, что они медленно вращались в сторону, обратную круговому движению спутника, так что один из цилиндров постоянно находился в тени, а другой был залит ярким солнечным светом.

Главное тело спутника — тор был не сплошь металлическим. С двух противоположных сторон стенки кольца были прозрачны. Сквозь голубоватое стекло изумрудно-зеленой показалась мне озаренная солнцем листва деревьев —это была оранжерея.

— В центральном помещении находится пост управления спутником и энергетическая станция, — объяснил мне пилот, медленно и осторожно подводя ракетоплан к верхней части зонта, туда, где была видна посадочная площадка и причальные приспособления. — Источником энергии острова,— продолжал он, —служат солнечные лучи. Вся эта площадка сосгоит из мощных фотоэлементов, заряжающих аккумуляторы. Однако станция, непосредственно превращающая энергию излучения солнца в электричество, дублируется тепловой станцией. Цилиндры, которые вы видите снизу, наполнены очень летучей жидкостью. Один из них освещается лучами солнца, другой закрыт от лучей экраном. Поэтому между ними создается перепад температуры более чем в сто градусов. Этого вполне достаточно для приведения в действие двух турбоэлектрогенераторов. Они служат резервным энергетическим источником острова.

— Запомните, — продолжал пилот, — на центральном посту.