Техника - молодёжи 1953-08, страница 17

Тончайшая паутинка—это уже более десятка микронов. Кусок золота, расплющенный до толщины микрона, становится прозрачным, как стекло.

Так будем помнить об этой неуловимости микронов, как бы часто ни мелькали они в нашем рассказе. Пусть не примелькаются! Недаром начальник участка Виктор Иванович Дунец с такой откровенной гордостью назвал плитки инструментом высшей точности.

Но как же мерить, если каждая плитка имеет только один свой размер? Мерить-то приходится самые разные величины. Сколько же понадобится плиток, если держать их на любой случай! Но этого и не нужно, Плитки можно складывать одна с другой, как кирпичики, получая богатейшую гамму всевозможных размеров. Один инженер произвел подсчет: он вывел, что из набора в сотню плиток можно составить до двухсот тысяч различных размеров. И не забудем опять: с микронной точностью!

Тогда другой вопрос. Хорошо сказать: «складывать, как кирпичики». Но это же неудобно. Чтобы верно измерять, надо орудовать инструментом свободно. Стопку плиток надо передвигать< поднимать, наклонять... Все же рассыплется. Что же это за инструмент!

Вот тут-то мы и встречаемся с одной из самых любопытных загадок маленькой плитки.

МОЛЕКУЛЯРНЫЙ КЛЕЙ

Виктор Иванович выбирает из ящичка несколько плиток и легким скользящим движением накладывает, надвигает одну на другую. Их уже целый столбик.

- Тридцать четыре миллиметра, семнадцать сотых и плюс еще пять тысячных, пять микронов, — говорит он, протягивая мне столбик. — Можете пользоваться. Хотите, наберем другую величину, по заказу.

Принимая плитки, я боюсь сделать лишнее движение, чтобы не поколебать их хрупкую пирамиду. Но Виктор Иванович вдруг хватает меня за кисть и резко поворачивает ее вниз. Мгновенный ужас охватывает меня: сейчас все полетит, катастрофа!

Но нет, все остается на месте. Столбик в целости, и плитки спокойно висят «вверх ногами», как будто их что-то с силой притянуло друг к другу.

- Они магнитные?

Начальник участка смотрит на меня с сожалением.

- Но как же они держатся?

Еще недавно наука сама стояла в тупике перед этим вопросом. В самом деле, что заставляет плитки тесно притираться друг к другу, словно склеиваться?

Пытались сначала объяснять, будто плиточки скрепляет между собой сила атмосферного давления. Они, мол, такие плоские, такие гладкие, что при соприкосновении между ними не остается воздуха, и окружающая атмосфера прижимает их друг к другу, как знаменитые «магдебургские полушария».

Но когда удалось поставить опытную проверку, оказалось, что сила сцепления плиток намного превосходит то, что могло бы дать атмосферное давление.

- Попробуйте разнять, - предложил мне Дунец.

Я долго возился, прежде чем сумел случайно сдвинуть верхнюю плиточку. Не оторвать, а сдвинуть!

До пятидесяти килограммов на каждый квадратный сантиметр надо приложить усилия, чтобы преодолеть взаимную связь между плитками. Ясно, что атмосфера с ее килограммовым давлением на квадратный сантиметр тут ни при чем. Но что же все-таки держит? .

Возникло другое объяснение, более тонкое. Плоские поверхности плиток входят в такой тесный, совершенный контакт, что молекулы металла одной плиточки сцепляются с молекулами металла другой, образуя как бы общую структуру. Но и эта гипотеза оказать ась несостоятельной.

Доводка плиток — процесс крайне тонкий, деликатный. Начальник участка В. И. Дунец внимательно следит настройкой доводочного станка.

Опять простой опыт, проделанный в лаборатории химика, опроверг самые хитрые рассуждения. Плитки попробовали протереть кусочком ваты, смоченной в эфире. И вдруг произошло превращение: плитки потеряли свою способность сцепляться. Малейший наклон — и плитки, скользя, рассыпались. -

Но стоило только подержать плитки на воздухе или провести по ним ладонью, как вновь к ним возвращалось прежнее свойство. Оки опять притирались, склеивались. Сущий фокус.

Но этот фокус все объяснил. На поверхность плиток обычно оседают частички влаги или жира — из воздуха, от рук, от полотенца, которым протираются плитки, даже от простой гигроскопической ваты. Частицы эти образуют поверхностный молекулярный слой, тончайшую пленку. И тут вступают в действие скрытые могучие силы внутреннего сцепления между молекулами металлической поверхности и молекулами жидкой пленки. Эта прослойка, как своеобразный «молекулярный клей», схватывает» крепко связывает плиточки между собой.

Ваткой, смоченной в эфире, мы снимаем этот слой. И сцепление разрушается. А проводя, скажем, ладонью, мы опять смазываем плитки жиром, который всегда 1Шеется на нашей коже. И плитки вновь обретают дар сцепления.

Только самая тщательная отделка, безукоризненная плоскостность рождают это изумительное свойство плиток, при котором они могут сами прочно слипаться.

Но опять вопрос. Нам предлагают складывать плитки по кирпичикам, чтобы набирать нужный размер. А разве такой способ складывания не стоит в прямом противоречии с той высокой микронной точностью, ради которой и придуманы эти плитки? Ведь как тесно их ни прижимать, все равно между ними должны оставаться какие-то просветы, щелочки.

Да, казалось бы, противоречие. Но опять выручает все та же особенность плиток: их строжайше плоская, гладкая поверхность. Между такими поверхностями промежуточная пленка становится невообразимо тонкой. Выражаясь ученым языком, она «порядка двойного радиуса сферы действия молекулярных сил». Это значит, что толщина пленочки не превышает пяти миллимикронов. Пять тысячных микрона! Надо оценить все «великое ничтожество» такой щелочки. Даже в самых точных измерениях с помощью плиток она не может играть никакой практической роли. Любой их столбик можно вполне считать как бы сделанным из одного куска стал^ Так они себя и ведут каждый раз как цельный, неразрывный инструмент.

Вот почему этим маленьким плиточкам доверяется нести непогрешимость светового эталона, осуществлять передачу единой меры длины по всей цепочке нашей рэботы. Плитки несут эту меру и в науку,

15