Техника - молодёжи 1955-12, страница 26

J- /гт/тъыш

Научно - фантастический рассваз

О. ПАЛЕЯ

Рис. Н. КОЛЬЧИЦКОГО

Ц ачальник аэропорта вошел в свой ■■служебный кабинет и тут же услышал легкий звон. На экране видеофона появилось улыбающееся молодое лицо.

— А, Терехин! Привет, Назар Иваныч! — воскликнул начальник, увидев снова одного из лучших своих летчиков. — Но почему вы еще в домашнем виде? Через двадцать минут вам в рейс!

— Прибыл в ваше распоряжение!— официальным тоном доложил Терехин, глядя прямо в глаза изображению начальника на экране своего видеофона.

— Вы еще не прибыли, — сухо возразил начальник, —а времени у нас в обрез.

— Успею, товарищ начальник, — возразил Терехин, — через пять минут выезжаю из дому. Расписание не изменилось?

— Расписание прежнее. Торопитесь, вам нужно еще получить у меня карту трассы.

— Но зачем... — начал было Терехин.

Телефон звякнул — начальник отсоединился.

Терехин через пять минут действительно уже катил в своем «Москвиче» к аэропорту.

Летчики любили начальника. Однако некоторые считали его педантом. Терехин, правда, уже два месяца не летал по своей трассе, но неужели ему нужна карта пустыни, и без того намозолившей глаза? Два Месяца он провел в туристском походе по глухой тайге Сихотэ-Алиня.

Он уже подъезжал к аэропорту. Взглянув на часы, вделанные рядом с доской приборов, он сразу убедился, что если зайти к начальнику за картой, то придется вылететь в рейс с опозданием на несколько минут. Не зайти за картой — нарушить приказ. Но опоздать с вылетом еще хуже.

С досадой махнув рукой, Терехин бегом бросился к своему самолету.

Под легкой машиной Терехина плыли хлопковые поля, тутовые сады, сеть арыков. Вскоре показались желтоватые пески, мрачные даже под ослепительным солнцем. Бесконечные песчаные холмы, пологие с одной стороны и крутые с другой. Изредка мелькали растрескавшиеся причудливой мозаикой глинистые площадки — такыры, зеркально поблескивали солончаки — шоры.

Тысячи лет назад, когда тут проходили только редкие караваны, все так же холмились эти древние пески. С того времени они не изменились, как будто и истории человеческой не было.

Час уже летел Терехин. В первый год его работы на этой трассе он даже любовался пустыней — она поражала его своим мертвым величием. Но уже четыре года он совершает срочные почтовые рейсы между аэропортом и отгонным пунктом у колодца, расположенного в сердце пустыни. И однообразие надоело. Единственное утешение — видеть, с каким удовольствием люди получают письма, свежие газеты.

Вдали блеснула вода Шор? Нет, вода. Ей здесь быть не полагается. Да ее и нет. Обыкновенный мираж пустыни. Сколько он видел их за четыре года! Первое время это тоже было занятно.

Призрачное видение приближалось. Нет, это не обычный мираж, видимый при малой высоте полета. Вода отчетливее. Это полоска воды. И все тревожней становилось от мысли: мираж ли это?

В желтых бугристых берегах текла неширокая река. Но никакой тут реки не может быть. Если не мираж, значит обман зрения, галлюцинация. Терехин только в книгах читал о галлюцинациях. Никогда ни с ним и ни с кем из его знакомых ничего подобного не случалось. Да ведь он абсолютно здоров! Какая же тут может быть галлюцинация? Он немного снизился. Река стала видна отчетливее. Вдоль берегов виднелась какая-то зелень...

«Если это не призрачное видение,— подумал Терехин, — значит, я заблудился».

Одного взгляда на компас было достаточно, чтобы удостовериться, что машина летит строго по курсу. Но что, если компас испортился?

Терехин включил приемник и, чего уже давно не делал, проверил курс по радиопеленгу.

«Машина идет точно по курсу, — старался себя уверить летчик. — Только не волноваться!»

Он заставил себя мыслить спокойно и логично:

«Это не мираж. Галлюцинация исключается. Реки здесь не должно быть. Значит, я лечу не в ту сторону. А компас? А радиопеленг? Потом разберемся, что случилось с ними или со мной. Одно несомненно: лечу я не туда, куда надо».

Самолет уже пересек реку, и она стала удаляться.

Остается одно: положиться на интуицию.

Он закрыл глаза, и сразу его охватило чувство неподвижности.

Открыв глаза, Терехин решил, что придется лететь по солнцу. Река уже скрылась за барханами. Однообразные желтые бугры бежали под самолетом.

Компас назойливо лез в глаза. Он показывал правильный курс. Но ведь компас врет! Мысли в голове путались. Так можно сойти с ума...

Он опять закрыл глаза, прислушался к шуму мотора. Конечно, он летит не в ту сторону. Вот куда надо!

И, открыв глаза, Терехин уже уверенней направил машину. Бежали внизу барханы. Блеснул солончак. Нет, не солончак! Это опять река, прямая, неширокая! И по краям зелень. Значит, он прилетел обратно...

Нет, интуиция явно подводит. Все ясно: он просто заболел. Ведь не может быть реки на иссохшей возвышенности в центре пустыни. Под самолетом не мираж. Это просто бредовое видение. Но река есть! Уж очень отчетливо она видна. Река скрылась из виду позади. Значит, надо опять лететь обратно.

Терехин начал ощущать озноб. Малярия? Весьма возможно. Говорят, при малярии бывает бред.

И ему показалось, что он начинает терять грань между явью и воображением. Он нервничал, менял курс, много раз пересекал узкую голубую ленту реки.

И вдруг мотор начал давать перебои.

Летчик прислушался, беспокойно глянул на приборы. Ну, конечно, горючее на исходе!

Он всегда брал бензин без излишнего запаса. Незачем возить мертвый груз, ведь трасса изучена назубок.

Немедленно надо садиться. Но не так-то легко найти площадку между барханами. Мотор заглох. Терехин, потеряв высоту, едва не врезался в гребень высокого бархана и с трудом посадил машину в песок.

Что же теперь делать?

Конечно, на поиски Терехина пошлют самолет. Наверно, не один. Но где его искать в пустыне? Ведь он уже далеко от своей трассы. Радиопередатчика на самолете нет. Аварийного запаса пищи и воды хватит ненадолго.

24