Техника - молодёжи 1956-12, страница 28

— Не ожидал я от тебя, Иванов! — заметил Жене один из членов завкома.

— Это кто же тебе позволил глумиться над нашими лучшими производственниками?! — добавил член завкома по быту.

А председатель завкома, хлопнув ладонью по столу, сделал заключение:

— Это подсудное дело, голубчик! Так-то.

Некоторое время ошеломленный Женя Иванов только моргал глазами, а потом начал оправдываться:

— Почему, когда я вчера принес портрет, не было претензий?

— А кто у тебя принимал работу? — быстро спросил пред-завкома, сообразив вдруг, что, кроме Жени, есть еще один виновник, который принял и вывесил портрет.

Женя не успел ответить. В комнату вошел член завкома по производственному сектору, и художник просто указал на него рукой.

— Почему сняли с Доски почета портрет новатора Круг-ловой? — спросил вошедший.

— А почему вы приняли недоброкачественную работу? — гневно перебил предзавкома.

— А вы видели портрет?

— Я не видел, но народ говорит...

— Я видел, — вставил член завкома по быту, — действительно, позорная мазня.

— А я заявляю, что портрет выполнен очень хорошо, — возмущенно возразил член завкома по производственному сектору.

Спор грозил стать затяжным. Предзавкома внес предложение:

— Возьмем портрет снова и коллективно оценим его качество.

Все согласились и отправились искать завхоза. Старичок хозяйственник только что окончил свой хлопотливый рабочий день.

— Придется вам, товарищ завхоз, вернуться, — сказал предзавкома. — Нам нужен портрет новатора Кругловой, который вы унесли в свою кладовую.

— Портретик-то не ахти какой, брак один, — покачал головой завхоз и повел комиссию к чуланчику, позвякивая связкой ключей. Некоторое время он возился с замком, затем открыл его и скрылся в дверях. Комиссия ждала. Вдруг раздался дикий вопль, и из чуланчика вихрем выметнулся завхоз с круглыми от ужаса глазами.

— Там, там... — сказал он задыхаясь.

Комиссия ворвалась в чуланчик и застыла в изумлении: из полумрака чулана таинственно и строго смотрели чудесные глаза, сияющие зеленовато-голубым светом.

— Вот так дела! — дрожащим голосом произнес предзавкома. — Глядит, словно душу сверлит.

— Что за чорт! — пробормотал Женя Иванов, глаза которого уже привыкли к полумраку. — Это же Верин портрет.

Пробравшись к фосфоресцирующему портрету по штабелям всякой рухляди, Женя взял планшет и вышел на солнечный свет. Комиссия последовала за Ивановым. На солнечном свету портрет оказался выполненным отлично. Председатель завкома сказал, что он написан даже талантливо.

— Но ведь у нее не было волос и глаз! — удивился член завкома по быту.

— Не морочьте вы мне голову, — рассердился предзавкома. Затем он велел завхрзу повесить портрет на прежнее место Доски почета, и все разошлись, немного смущенные странными превращениями портрета Кругловой.

ВЛАДЕЛЕЦ ТАИНСТВЕННЫХ КРАСОК

HI еня Иванов получил от завода комнату во втором этаже двухэтажного дома. Почти весь заводской поселок состоял из таких типовых зданий. Строгие и вместе с тем красивые, они образовывали аккуратные, чистые улицы, засаженные молодыми деревьями.

Комната Жени была меблирована очень просто: стол, кровать, этажерка с книгами, да за ширмой стоял мольберт и валялись в беспорядке кисти, краски и другие принадлежности художника.

В субботу вечером после столь сильных впечатлений дня Женя долго не мог уснуть, поэтому проснулся поздно. Однако он сразу поднялся и вышел на балкон проделать привычный цикл утренней гимнастики. К соседнему дому подъехала небольшая легковая машина. За рулем сидел молодой шофер в светлой куртке.

Исполняя одно за другим упражнения утреннего комплекса, Женя наблюдал за действиями шофера. Тот вышел из автомобиля, держа в руке пачку листов, и 'начал обходить столбы и деревья улицы, один за другим прикрепляя к ним листы кнопками. Когда Женя оделся и вышел на улицу, шофер уже окончил свою странную

24

работу. Женя подошел к ближайшему телеграфному столбу и прочитал:

Объявление

Профессор Белов убедительно просит нашедшего в лесу тюбики с белой и черной эмульсиями принести их по ниме-унаганному адресу.

«Так это же о моей находке», — подумал Женя и, повернувшись к машине, закричал:

— Погодите!..

Шофер сидел за рулем и уже включал стартер. Женя бросился к машине, но было поздно. Автомобиль тронулся и, быстро набрав скорость, скрылся в конце улицы.

«Ну что ж, поеду в город, — решил Женя, — профессору Белову, наверное, очень нужны эти тюбики».

Он аккуратно снял со столба объявление, еще раз прочитал адрес и положил листок в карман. Потом, захватив из дому таинственные краски-эмульсии. Женя направился к автобусной остановке. Крайняя остановка автобусного маршрута Центр—Машзавод находилась около проходной завода. Там уже толпилось много желающих провести выходной день в городе, и автобусы отходили переполненными. Там же стояла и Вера Круглова. Она слегка смутилась, увидев Женю, но сама подошла к нему и спросила:

— Может быть, ты объяснишь мне фокусы с моим портретом, Евгений? (Надо сказать, что она обычно называла его Женей, а иногда даже Женечкой.)

— Я сам ничего не понимаю, Вера, — ответил Иванов, — это все краски...

— Рисовали краски, а не ты? Так, что ли?

— Да нет, понимаешь, я рисовал твой портрет найденными в лесу красками, а это как будто совсем и не краски... Да вот, прочти сама! — Женя вытащил из кармана объявление профессора Белова и показал ей. — Если хочешь, поедем вместе по этому адресу, — предложил он. — Я думаю, хозяин этих чудо-красок нам все объяснит!

Через полчаса Вера и Женя, успевшие помириться в автобусе, нажимали кнопку звонка двери с медной табличкой:

ДОКТОР ХИМИЧЕСКИХ НАУК А. Н. БЕЛОВ

Дверь открыл высокий худощавый старик.

— Мы к профессору Белову, — сказал Женя.

— Ну, значит, ко мне, проходите, молодые люди.

В приемной ученый представился официально:

— Александр Николаевич Белов. С кем имею честь? — И он, улыбаясь, поочередно протянул руку Жене и Вере.

Познакомившись, профессор предложил гостям сесть на широкий диван, сам опустился в глубокое кресло и спросил:

— Чему обязан видеть вас у себя?

— Мы по объявлению... Тюбики принесли, — сказал Женя.

— Как? Уже? — обрадовался профессор. — Значит, я правильно предположил, что тюбики нашел кто-то из маш-заводцев... — Он улыбнулся и продолжал: — И все моя рассеянность. Мои коллеги по институту организовали массовку в роще. А я решил испробовать эмульсии на прямом солнечном свету, подальше от городской пыли и дыма.

— Вот ваши эмульсии, Александр Николаевич, — Женя передал профессору тюбики. — Вы извините меня, я частично использовал их... вместо обычных красок.

— Вместо красок?! — удивился профессор и вдруг добродушно захохотал: — Представляю, как выглядит ваша картина!

Женя коротко рассказал ему о происшествии с портретом и попросил разъяснения.

— Все объясняется очень просто, — сказал профессор,— эмульсии, которые вы приняли за краски, — фотохимические вещества. На свету они обесцвечиваются, или, выражаясь языком науки, принимают новое, напряженное состояние кристаллических решеток. Квантовая чувствительность этих эмульсий — строго определенная, сравнительно небольшая величина. Очевидно, слой эмульсий-красок был достаточно плотным, поэтому в течение нескольких часов портрет выглядел нормально. Дневной свет совершил работу, направленную против химических сил. Произошел эндотермический процесс с накоплением энергии. В темноте структура эмульсий восстановилась, а накопленная энергия высвободилась. Люминесценция глаз, которая так напугала завхоза, и была освобожденная энергия... Понятно?

— Почти понятно, — сказал Женя.

А Вера полюбопытствовала:

— Зачем вам, Александр Нико-, £ лаевич, нужны эти эмульсии?

; ^v 1- ^ \к — Законный вопрос, — усмехнул

ся профессор. Поднявшись с кресла, он открыл дверцу вделанного в стену шкафа и достал черный, из плот-