Техника - молодёжи 1960-05, страница 32

М. ДУНТАУ, г. Измаил

Рис. H. КОЛЬЧИЦКОГО

ЖЕРТВЫ

БИОЭЛЕКТРОНИКИ

ЗТО необыкновенное утро началось для тети Фени (так звали ее лефортовские старожилы) . вполне обыкновенно. С половины восьмого она уже проворно семенила по привычному маршруту. В руке у нее позвякивал бидон с молоком.

Небольшая, сухонькая фигурка ее бодро мелькала в лефортовских дворах, а острый носик совался во все интимные детали быта покупателей молока.

Приближаясь к дому номер двадцать девять, она уже вспоминала, что хозяин его — Прокопий Матвеевич, и что сейчас он а отпуске, и что жена его — женщина с мужским характером, и что недавно она его... Да разве можно перечислить все, что знала тетя Фен я!

Стуча в даерь, она раздумывала: «Наверное, Прокопий Матвеевич спит еще... Жена-то в отъезде...»

Вопреки ее ожидениям дверь открылась сразу, и на пороге появилась солидная, грузная фигура хозяина. Усы его со сна топорщились, как у моржа. В руках он держал кастрюлю.

— Здравствуй, тетя Феня, — прогудел он.

— Здравствую, батюшка, здравствую, — пропела она. — Давай кастрюльку-то, налью...

Тетя Феня поставила бидон, взяла кастрюлю и... с изумленным выражением лица принялась, как заправский физкультурник, проделывать приседания с выбрасыванием рук вперед. Кастрюля со звоном покатилась по ступенькам.

Прокопий Матвеевич выпучил на нее глаза и собрался выразить свое недоумение, но не успел. Он почувствовал, что сию же минуту, немедленно должен делаггь то же, что и тетя Феня.

Несколько секунд он крепился, подавляя напряжение мышц, ио неведомая сила победила, и он начал энергично повторять упражнения тети Фени.

Самое удивительное заключалось а том, что оба они выполняли одинаковые движения и в одном темпе. Казалось, что кто-то вроде диктора командует им: «Ре-аз, два-а, три-и, четыре».

28

Однако работа рук и ног не мешала языку тети Фени действовать. Диалог, происходивший между обоими партнерами, был необыкновенно сбивчив. Содержание его, надо признаться, было не совсем выдержанным.

— И чего ты?.. — вопрошала, приседая, тетя Феня.

Энергично повторяя то же упражнение, Прокопий Матвеевич рестерян-но оправдывался:

— Да разве... я?..

— Молоко не опрокинь!.. — жалобно молила тетя Феня, выполняя «отведение прямой ноги назад».

Тут оба перешли на исполнение «поскоков на обеих ногах попеременно».

— У-па-ду... за-мо-ри-лесь... я... совсем! — выводила тетя Феня, подпрыгивая по<орочьи.

Прокопий Матвеевич скакал молча, сосредоточенно глядя под ноги.

Ветхое крылечко тряслось и скрипело...

Все прекратилось так же внезапно, как и началось. Тетя Феня е изнеможении опустилась иа ступеньку, поправила сбившийся на затылок платок. Прокопий Матвеевич солидно, гулко откашлялся и разгладил усы. Сделал

вид, что ничего особенного не произошло, и пробасил, подавляя злую одышку:

— Ну! Поза... позанимались — и ладно. Наливай... молоко, что ли...

— Молоко... молоко! — передразнила его возмущенная тетя Феня. — К ели талин а Михайловна приедет, скажу ей... Она тебе пропишет... молоко-то!

Отдышавшись, она отмерила полагавшиеся полтора литра и взяла бидон. Бормоча что-то в адрес предполагаемого виновника (конечно, Прокол и я Матвеевича), тетя Феня побрела усталой походкой к калитке.

Предполагаемый виновник стоял на крылечке и задумчиво гладил усы. Он безуспешно пытался осмыслить: что же, а сущности, произошло? Вдруг он заметил, что тетя Феня от калитки быстро побежала назад, вскрикивая:

— Пошел! Ну! Тубо!

Повернувшись, она отчаянно замахала рукой:

— Ой! И здесь! Страсти-то какие! Пошел, говорю тебе!—И, обращаясь к Прок опию Матвеевичу, жалобно завопила: — Да убери ты своих псов, ради Христа! Проходу нет!

Прокопий Матвеевич, еще не вполне оправившийся от предыдущего, с тупым удивлением глядел на... собаку!