Техника - молодёжи 1960-08, страница 36

тележку всхлипывающую Герту и умчался 1в ней скользящими скачками.

Миру пришлось вызвать еще одну тележку. Сколько же времени он ждал ее, как она медлила! Наконец тележка подкатила, Мир накидал иа нее ящики. А что там мешкают Юна и Далин? Нельзя же за любовью забывать о жизни!

Юны в штабе не было. А Далии стоял перед селектором. Только один зкрен светился, и на нем виднелось тонкое лицо Анандашвили.

— Возьмешь еще пятерых! — кричел Далин. — Не двоих, не троих, а пяте-рых. Все равно столько народу ие нужно будет на Обероне. Там есть свои рекетодромщики и свои радисты. Полезных людей добаеляю тебе: двух техников по кибам н лучших радистов, Юну в том числе.

Что такое? Делин улетает иа Обе-рои, а Юну отправляет с Анандашвили?

Мир остолбенел. И за спиной послышался крик. Юна стояла в дверях, держа а руках чемоданы: свой и Далин а.

Далин повернулся к ней.

— Юна, дорогая, так лучше. Ведь я сверхсрочник. Ты после поймешь...

Девушка высоко подняла голову. Голос ее был как натянутая струна, вот-вот надорвется:

— А разве вы приняли мои слоев всерьез? Я просто хотеле расшевелить вес, взбодрить.

Лицо Двлина выразило недоумение.

— Ну, если так... — сказал он нерешительно.

Потом глянул на часы, кинулся к девушке, взял у нее чемодан, по-целоевл руку и исчез за порогом.

— Не задерживайтесь! — крикнул он. — Осталось двадцать восемь минут. Мир, позаботься о ней. Потом сюда приходи.

Мир пошел в кладовку, разыскал скефвидр Юны, вериулсв. Девушка все стояла посреди комнаты и смотрела на прееую руку, ие ту, которую по-целовал Далии.

— Не огорчейся так, Юна, — проговорил Мир несмело. — Все еще будет хорошо. И одевайся скорее.

Он ласково взял ее за руку, нисколько не ревнуя, почти сочувствуя.

Девушка вырвала руку.

— Не подходи! — крикнула она в бешенстве. — Ты что обредовался? Все равно ие полюблю. Презирею тебя! Всегда буду презирать!

Это было так грубо, так некресиво, тек неспрвеедливо, в сущности. Ведь Мир ие улетел с ней,. он отпрвелялся не Оберон. Но... оставалось дввдцать пвть минут. Некогда было обюкатьса, объясняться и уговаривать. Мир схватил Юиу за шиворот, как котенка, и сунул ногами аперед в скафандр. Не Аризле такие вещи проделывались баз труда. Потом он нахлобучил шлем. Юна еще что-то кричала изнутри.

1в

Вей двадцатый.

Спиц,

Небо лредзаиатиое. Вит и связан. Руин за спиной.

Смотришь прямо в дуло ветометв: Это есть твой решительный бой!

Мир поседмл Юну не тележку, нажал кнопку. Перебирая гусеницеми. киба побежала по обочине. Дороге

была загружена. По ней спешили, пыля гусеницами, колесами и лапами, кибы, роющие, долбящие, грызущие, — все, что было самодвижущегося иа Аризле. Это Мир дал им приказ — стягиваться к ракетодрому.

Сегодня машины были красные — все до единой, — и пыль не дорогах красная, и скалы буро-красные, ржавые или багрохые. И все потому, что четверть неба занимало ало-бегровое конусообразное тело — раскаленная болванка, из которой люди собирались выковать планету по имени Дреме.

Но смотреть и запоминать было некогда. Оставались двадцать три минуты. Мир забежал в кладовку аще рез, вытащил скефвидр Далииа.

К его удивлению, Далин, задумеешись, сидел в кресле перед окном, глядел иа красное зарево.

— Осталось двадцать две минуты! Одевайтесь скорее!

Далин медленно повернул лобастую голову.

— Возьми стул, Мир. Сядь рядом. Дело е том...

дело в том, что спешить ^

некуда. Наша ракета опро- ^^^ кинулась, упела с площад-«и. Четырнадцать ракет стартовали сегодня. Види-мо, бетон рескрошился. В общем рекета лежит на камнях, сломеие ноге, дюзы погнуты, трещина в двигателе. Ремонта на трое суток.

— Трое? Трое суток? Значит... не улетим?

Мир отер холодный пот.

— Тебе не повезло, — меланхолически продолжал Далии. — Ракета Аиаи-дашеили рассчитана на шесть человек, я всунул ему еще десять. Больше небезопасно. Одиннадцать надо было оставить. Я оставил рвкетодромщи-ков — слишком большое наказание за оплошность. Оставил астрономов — за мрачное предсказание. Оставил команду ракеты — за неиедобностью... и вот кого-то надо было выбрать из радистов. Женщин я обязан был спасти, Керим нужен своей жене... а ты одинокий, Мир.

Он говорил так спокойно, рассудительно, а Мир ие слышал ни единого слоев. Метался по комнате, думал: «Что делать? Что делеть?» Если рекета опрокинулвсь, ее, конечно, не поднимешь за двадцать минут. Тем более нога сломана. Лезть к Анандашвили? Как лезть? Отталкивать Юну, сбрасывать Керима, драться с ним за место?

— Сядь, Мир, — повторил Далин.— Умирать надо с достоинством.

А Мир не хотел умирать. С какой стати? Он еще и жить ие начал.

Зажегся зкранчик на селекторе. Показалось растерянное, как бы измятое лицо Анандашвили.

— Слушай, Далин, я только что узнал, что твоя ракета опрокинулась. Беги сюде, я подожду. Там, где влезли десять, влезет и одиннадцатый. Беги что есть силы. Я успею. Мы взлетим иа прямую, обрежем нос зтой Драме. Гарантирую.

— Нет, — сказал Далин.

— Дорогой, ие ааляй дураке, не донкихотствуй. Ты самый нужный, самый . знающий. Беги скорее, я жду. Я сем остеиусь вместо тебя.

Далии решительно отмахнулся.

—• Если найдется место, возьми кого

Г Л

хочешь! — крикнул он. — Кого попало, кто под рукой, и взлетай немедленно. Я приказываю, слышишь?

Лицо Аиеидешеили искривилось, стало жалким и напряженным. Кажется, он с трудом сдерживал слезы. Делин задернул экран шторкой.

Мир затаив дыхание слушал этот разговор. Ои так ждал, что Далин скажет: «Подожди, капитан. Я старик, жил иа свете достаточно, но тут радом молодой, сейчес в пришлю его». Мир даже открыл было рот, чтобы крикнуть: «Меня пошлите, меня!» Но ие крикнул. Что-то остановило его. Не к лицу человеку умолять... даже о любви, деже о жизни.

Не оборачиваясь, Далии сказал:-

— Спасибо за молчание, Мир. Мне неприятно было бы откезеть тебе, а пришлось бы. Аиеидешеили нельзя сидеть не стврте лишних десвть минут, рисковеть шестнадцатью людьми ради одного.

Минуту спустя за холмами полыхнуло зареео... потом съежилось, огонек ушел к звездам. Последняя рекета покинула Аризль. С ней улетели радисты, Юна тоже.

Почему-то у Мира стало спокойнее не душе. Видимо, жить в беспрерывном страхе чересчур утомительно. Нервы не выдерживвют.

И Мир молче уселся рядом с Да-линым, глядя иа великолепное и мрачное торжество собственной гибели.

82