Техника - молодёжи 1965-05, страница 32

Жена смотрела на него. А он не смотрел на нее и разворачивал свои чертежи.

— Гарри! Гарри! — жалобно повторяла она.

— Мы должны уйти отсюда. Должны!

Ночи были полны ветра, струящегося в блеске лун сквозь море трав в пустых полях, сквозь клетки городов, покоящихся уже 120 веков. В поселке домик Биттерингов с дрожью ждал и боялся перемен.

Лежа в постели, Гарри чувствовал, как удлиняются у него кости, как они изменяют форму, размягчаются, словно плавящееся золото. Спящая рядом жена была смуглая, золото-глазая. Она спала спокойно; спали в своих кроватках брон-зово загорелые дети. А ветер зловеще свистал в изменившихся персиковых деревьях, волновал сиреневую траву, срывал с роз зеленые лепестки.

На востоке появилась зеленая звезда.

Странные слова сорвались у него с губ.

— Иоррт... Иоррт... — повторял он.

Это было марсианское слово. Он не знал этого языка.

Посреди ночи он вскочил с постели, набрал номер археолога Симпсона.

— Скажите, что значит слово «иоррт»?

— Да ведь это древнемарсианское название нашей Земли. А почему вы спрашиваете?

— Просто так.

Трубка выпала у него из рук.

«Алло, алло, алло, — повторяла она, пока он вглядывался в зеленую звезду. — Биттеринг! Отзовитесь, Гарри!»

Дни шли, полные железного лязга. Он собирал железный каркас ракеты с неохотной помощью троих равнодушных мужчин. Через час он уже чувствовал себя усталым, должен был отдыхать.

— Это действует горный воздух, — говорили ему, смеясь.

Через несколько дней жена сказала тихо:

— Гарри, запасы кончились. Ничего не осталось. Я принесла тебе марсианскую пищу.

Биттеринг тяжело сел. Взял сандвич, развернул, осмотрел, начал есть.

— Отдохни сегодня, говорила жена. — Нынче так жарко. Дети хотят идти на канал, поплавать. Идем с нами.

— Нельзя тратить время.

— Только часок, — настаивала она. — Купанье тебе поможет.

Солнце жгло, день был безветренный. Они шли по берегу канала, отец, мать, дети в купальных костюмах. Потом сели. В глазах жены и детей Гарри увидел золото. Раньше они не были золотыми. Его пронизала дрожь, растаявшая в лучезарных потоках зноя. Гарри вытянулся на траве. Он слишком устал, чтобы бояться.

— Кора, — спросил он, — давно ли глаза у тебя стали золотыми?

— Они всегда были такими.

— Нет. Три месяца назад были карие.

Они лежали на солнце.

— А у детей? — спросил он. — Тоже золотые?

— Когда дети растут, цвет глаз у них иногда меняется.

— Может быть, мы тоже дети. Для Марса, во всяком случае. Удачная мысль! — Он засмеялся. — Пойдем купаться.

Они спустились в воду. Он погружался все глубже до самого дна, словно золотистая статуя. Ему захотелось растянуться на дне и лежать в зеленой тиши, в спокойствии.

Поднимаясь на поверхность, он смотрел в небо. «Там, на равнине, — думал он, — струится огромная марсианская река, и в нее погружены мы все, наши каменные дома и деревянные хижины, а она течет и омывает наши тела, удлиняет нам кости...»

На берегу сидел маленький Дэн, глядя на отца.

— Утха, — сказал он вдруг.

— Что ты говоришь? — спросил отец.

Мальчик улыбнулся.

— Ты же знаешь. Это по-марсиански «отец».

— Где ты этому научился?

— Не знаю. Нигде. Утха!

— Чего ты хочешь?

Мальчик не решался сказать.

— Я... Мне хотелось бы... переменить имя.

Мать подошла к ним.

— Разве имя Дэн тебе не нравится? Почему?

Дэн нетерпеливо шевельнулся.

— Вчера ты кричала: «Дэн, Дэн, Дэн!», а я словно и не слышал. Думал, что это не ко мне. У меня есть другое имя, и я хочу им называться.

Биттеринг слушал внимательно, с бьющимся сердцем.

— Какое же это имя?

— Линнл. Красивое, правда? Можно мне так называться? Можно? Ты позволяешь?

Биттеринг вытер себе лоб. Он думал о ракете: строил ее одиноко, одинокий даже среди собственной семьи, слишком одинокий... Услышал слова жены: «Почему бы нет?» Услышал собственные слова: «Конечно, можешь называться так».

— Э-э-э-эй! — обрадованно завопил мальчик. — Я Линнл! Я Линнл! — И заплясал через весь луг.

Биттеринг взглянул на жену.

— Зачем мы сделали это?

— Не знаю, — ответила она. — Он хорошо придумал, правда?

Они пошли в горы. Бродили по древним, извилистым, мозаичным тропинкам среди все еще бьющих фонтанов. Они очутились перед небольшой заброшенной марсианской виллой с чудесным видом на долину. Она стояла на вершине холма. Веранда из голубого мрамора, обширные залы, в саду — бассейн. Здесь было прохладно. Марсиане не признавали больших городов.

— Как здесь хорошо! — воскликнула жена Биттеринга. — Что, если провести тут все лето?

— Вернемся, — ответил он. — Вернемся в поселок. С этой ракетой еще много работы.

Однако в этот вечер его не покидали мысли о прохладе виллы из голубого мрамора. С течением времени ракета начала терять смысл. Горячка спадала. Иногда он думал об этом со страхом, но зной, и пьянящий воздух, и ночной ветер делали свое.

В один из дней до него донеслись голоса людей, стоявших у порога мастерской. Биттеринг вышел за порог.

Он увидел вереницу грузовиков, набитых вещами, детьми. Грузовики медленно двигались по пыльной улице.

— Все выезжают в горы. На лето, — сказал ему кто-то — А ты, Гарри?

28