Техника - молодёжи 1965-07, страница 20

С С+г 9Л&

Автограф 1-й. Первые признаки прогрессивного паралича 4м/u^iU^StJi- fU^iDrwlH^

л** JSuwvU* I О jujз 1Л

% 'лЛ*

Автограф 2-й. Прогрессивный паралич.

Автограф 3-й. Автограф лица, страдающего писчей судорогой.

обладая ни знаниями, ни опытом, ни точными данными, ошеломляя трескучей фразеологией, предрешали судьбу человека. Они брались не только определить авторство той или иной записки, рукописи, документа, но и «раскрывали» по почерку «преступные наклонности», «антиобщественную сущность» писавшего. Вся эта галиматья, берущая начало в «трудах» одного из реакционнейших сторонников графологии, итальянца Чезаре Ломброзо (создателя «теории врожденной преступности»), привела к тому, что всю графологию, а не только болтовню «графолога» такого-то, объявили «лженаукой».

Но если патология личности отражается в почерке, то, естественно, в нем отражаются и характерологические особенности личности нормальной! Не может же эта связь возникать только при болезни! Значит, задача заключается в том, чтобы постигнуть закономерности этой связи, конкретные формы выражения черт характера р письме.

Именно то, что эти закономерности не выявлены, и подрывает в глазах противников графологии все ее выводы. То-то означает то-то — говорят графологи, а их противники спрашивают: почему? И графологам далеко не всегда есть что ответить. Если же они и отвечают, то звучит это бездоказательно. Критики торжествуют, графологи посрамлены...

Но почему, собственно, посрамлены? Разве эмпирика — не естественный путь развития многих и многих наук? Разве медицина не шла к победам, накапливая факты и наблюдения, которые она до поры до времени не могла обосновать? И разве не существует косвенных способов проверки таких эмпирических наблюдений?

В конце 20-х годов в Казанском институте организации труда была поставлена серия интереснейших опытов. Их проводили психолог В. Д. Берлов и один из наиболее серьезных русских графологов, Д. М. Зуев-Инсаров. Обследованию подверглись несколько сот человек. Берлов изучал психодиагностику личности методом психологических исследований (наблюдение, опрос, беседы, анкеты). Зуев-Инсаров независима от него исследовал почерки испытуемых. Общность психологических и графологических оценок значительно превысила процент случайных совпадений по теории вероятностей.

Особенно точно совпало при двух методах исследования определение такой черты характера, как решительность. Почти аналогичный результат получился при определении энергии и предприимчивости, где графология исходит из геометрической выдержанности письма (ровность строк, интервалов, «полет», а также равномерность нажима) и из определенного анализа формы линий. Зато ни один вывод, который графологи делали на основании характера штри-хообразований (загибы, росчерк и т. д.), не подтвердился.

По окончании исследования был поставлен контрольный

Автограф 4-й, письмо душевнобольного. Судя по довольно правильно выведенным овалам предполагаемых букв, можно заключить, что писавший привык к перу и, следовательно, человек грамотный. Присутствием известной грамотности в начертаниях можно объяснить некоторую степень интеллигентности. Различая овалы, связанные между собою и не связанные, а также разнотипность наклона, можно предположить у писавшего присутствие каких-то диаметрально противоположных представлений, овладевших его психикой.

Юристов мало интересует графология. Методику идентификации личности по почерку (то есть определения, кем написан данный текст) они создали без помощи графологов, причем методику точную, современную. А распознать по почерку преступника они и с помощью графологов не сумеют, ибо преступность — явление не биологическое, а социальное. И «склонность» к ней не «живет» в характере человека. Значит, не «живет» и в его почерке. Так что равнодушие юристов к графологии понять можно, хотя ее здоровая сердцевина, скрытая под мистической шелухой, ее подлинные успехи могли бы принести пользу и им. Но вот равнодушие к ней психофизиологов совершенно необъяснимо.

Не пора ли нам подумать и о реабилитации графологии, спокойно, трезво подвергнуть ревизии обвинительное досье против нее, учтя все, что накопила наука уже после того, как графология была осуждена?

Ни один серьезный психиатр не пройдет мимо письма своего пациента. Работами видных русских и зарубежных ученых доказана связь между психическим заболеванием и изменениями в почерке. У больных прогрессивным параличом наблюдается, например, неровность строк и букв, дрожание в нижних закруглениях букв и линиях, выходящих за строку. Различные аномальные начертания почти неизменно встречаются у лиц, страдающих теми или иными маниакальными психозами.

Любопытно, что именно в почерке нарушения психической сферы проявляются раньше всего. Подобно тому, как ультрафиолетовая фотография выявляет незаметные глазу симптомы начинающейся ccnoi, почерк сигнализирует умному врачу о грозящей больному опасности. Зарегистрировано немало случаев, когда внимательный анализ почерка за много месяцев до появления, так сказать, очевидных признаков позволил диагностировать тяжкое душевное заболевание.

опыт. Графологу Льву Зунделю дали автографы, по которым уже были заключения Зуева-Инсарова. Выводы совпали в 72 случаях из ста! А это опять-таки гораздо больше, чем допустимо при случайных совпадениях по теории вероятностей.

Очевидно, современная методика психологических исследований с привлечением математической статистики и счетной техники сулит еще больше возможностей для проверки графологических выводов.

Да, связь индивидуальных черт личности с внешним обликом, почерком, походкой, интонациями голоса записана кодами, которые современная наука пока еще не расшифровала, но код-то надо когда-нибудь разгадывать!

За рубежом (особенно во Франции) графология не стоит на месте. Поскольку само это слово было изрядно скомпрометировано, модернизированная графология переименовала себя в графометрию. Интуиция «классической» графологии дополнена здесь научной психологией и вариационной статистикой. Математизация графологии сразу возвысила ее в глазах безнадежных скептиков. Проследив динамику почерка на протяжении человеческой жизни, графометрия изобрела индексы, которые присваиваются определенному типу почерка на определенной возрастной стадии. Выработана очень дробная «решетка» компонент, которые дают около 19 триллионов возможных сочетаний и потому позволяют нарисовать весьма детализированный портрет пишущего.

Описать значение каждой из компонент невозможно: эти описания занимают сотни страниц убористого шрифта. Гра-фометры отказываются от определения по почерку злости и доброты, честности и нечестности, считая, что для этого еще не накоплено твердо установленных критериев. Они высмеивают и попытки определить по начертаниям букв рост, цвет глаз и волос, род занятий или внешность (этим пробав

16