Техника - молодёжи 1967-02, страница 31Потому что внизу ничего не было. Не не чем остановиться взгляду. Ни гор, ни океана, ни холмов, ни леса-Просто ничего. Абсолютно ровная, без деталей белесая поверхность простиралась от горизонта к горизонту. Лишь несколько часов назад сквозь облоке были прощупаны хребты, водные резервуары, а теперь все это как бы куда то спряталось. Наверху была густая синева с золотым диском солнца. А внизу под космонавтами неслась поверхность планеты. Впрочем, неслась ли? Из за пол ного отсутствия ориентиров этого тоже нельзя было проверить И солнце сияло прямо над головой. Может быть, они и не мчатся совсем, а висят неподвижно на месте? Но тогда они должны упасть. — Как будто нет времени, — сказал Ришпен. Но все хронометры корабля дружно, согласно провожали в прошлое секунды и минуты. Летели час, два... шесть. Минули сутки Напряжение как-то спало. По расчетам, уже облетели планету пятнадцать раз, а все было, как вначале. Дважды пускали в ход главные ракетные установки — всем троим было ясно при этом, что такие пуски означают для их дальнейшей судьбы. Корабль содрогался, они ощущали ускорение, а вокруг ничего не менялось. Тогда Карне принял решение — на посадку. И сели. Тридцатиметровая башня опустилась, изрыгая пламя. Выключили двигатели, сделалось тихо. Взяли ана лиз воздуха — он подтвердил результаты спектрограмм. Свободный кислород, азот, другие инертные газы. С высоты трехэтажного дома сбросили нейлоновую лестницу. Они на Венере. Нечто вроде бесконечной ровной пииты простиралось во все стороны. Чуть шероховатой, с повторяющимся несложным тисненым рисунком, похожей на бетон. Небо и белесая поверхность до горизонта. Ни тени, ни предмета Ничего, нроме их самих и громады «Лютеции» за спиной. Вот тогда-то они переглянулись. его выгонит. Хорошего было мало. Странным образом в этой ситуации не помогал дар ясновидения. Закидывая вперед во время свою мысленную удочку, физик вылавливал там, что через полчаса тот, с усиками и ружьем, встанет и начнет осторожно приближаться. Но что делать? У Йена все равно не было выхода. Бандит подойдет и выстрелит. Ясновидение ясновидением, но их уравнивала простота положения. Получалось, как при обвале, застигшем альпиниста на узкой горной тропинке. Пусть ты знаешь, что там, наверху, уже потекли камешки. Деваться-то все равно некуда. Нельзя было высовываться над краем сугроба, однако уже немели пальцы ног Физик вспомнил читанное в русской книге — замерзая, сибиряки оттирали себя снегом. Он осторожно подтянул правую ногу, взялся было за шнурок на ботинке. Черта с два! — узел развязать оказалось тоже невмочь. Пальцы рук не слушались. Вот такая оиа и есть, Россия, — сам климат делает людей крепкими. Каждый должен быть как камень, иначе пропадешь. Стал снимать перчатку. Закусил зубами палец, повторив, не зная об этом, обычный русский мальчишеский зимний жест, и вдруг очень ясно услышал; «Как будто нет времени». Тотчас бандит с усиками, складными автоматическими ружьями, трубкой в виде головы буйволу и прочим набором банальностей, снежный сугроб — все откатилось в сторону. Будто прямо из морозного звездного неба это донеслось, из глубины космоса — отзвуком какой-то борьбы, о помощи криком. Иен Абрахаме замер, стараясь найти, почувствовать, откуда это идет. 1Гинули сутки после высадки, и поло- 'жение экспедиции стало катастрофическим. В первые несколько часов они попытались взять пробы почвы — этого самого бетона. И не смогли. Просто не удалось отковырнуть кусочек, как ни старались. Никакие инструменты не оставляли даже царапины, и никакие реактивы тоже не действовали. Было похоже на сон, но не тот, хороший, когда летаешь, а дурной, где, несмотря на опасность, не поднимаются руки. Только и сделали, что сфотографировали повторяющийся тисненый узор. Однако все понимали: «Лютецию» послали не за тем, чтоб, вернувшись. экипаж сообщил в двух словах: «Синее небо, белесая почве», Решили, что н о до пройти на вездеходе хотя бы километров двести. Может быть, там. за горизонтом, пусть маленькое, незаметное, но все же есть что-то. Астрофизика капитан оставил на корабле. Спустили с помощью лебедки танкетку — она называлась «Жук». Фе-лисьен с Альбером поехали, ориентируясь по гирокомпасу. Бетонная гладкая равнина лежала вокруг. Когда громада ракеты скрылась за горизонтом, опять стало непонятно, двигаются ли. Спидометр показывал 50 км/час, лязгали гусеницы, содрогался корпус машины, но не было уверенности, что они не трясутся просто на месте. Оставили позади 70 км, 100... Дальше сделалось как-то невмоготу. Карие оставил танкетку, они вылезли, осмотрелись. Тишина "была такая, что слышалось собственное шуршащее дыхаиие. Временами казалось, будто они стоят в комнате, где белесый пол плавно загибается кругом кверху, переходя на каком-то уровне в синие стены. Карне предложил отойти от «Жука», просто чтоб была перспектива. Пошли вперед. Примерно через километр Альбер, более зоркий, воскликнул: — Смотри! Видишь? Впереди у горизонта темнело пятнышко. Слава богу, хоть что-то! Они быстро прошли еще кнлометро полтора, и Альбер вдруг остановился. Губы у него побледнели. То. к чему они приближались, было танкеткой. Подошли к ней. Альбер рассеянно похлопал ладонью гусеницу. -— Слушан, ведь не может быть, чтоб мы шли по кругу. Мы шли по прямой, — Веселые номера, — Фелисьен закусил губу. — Знаешь, давай сделаем так. Я буду уходить, а ты следи за мной. Буду идти точно по прямой. По компасу... Или ты иди. Альбер пошагал, часто оглядываясь. Фелисьен с танкеткой делались все меньше. Затем в какой-то момент впереди точно по его курсу появилось пятнышко. Он обернулся позади уже никого и ничего не было. Как будто бы Фелисьен и вездеход растворились в воздухе. А пятнышко впереди медленно увеличивалось по мере того, как он приближался к нему; и, наконец, он увидел капитана, опершегося о моторную часть танкетки. У Фелиеьена были какие-то потухшие глаза. 1<¥ен Абрахаме чувствовал, что враг не двигается. Просто ждет, пока Иен выпопэет сам из лощинки, пока мороз |