Техника - молодёжи 1967-02, страница 29

Это означает, что образы всех возможных вещей (свойств, отношений) потенциально уже заложены в мозге и лишь актуализируются при встрече с ними. Иначе говоря, мозг, отображая реальность, просто осуществляет выбор, какой из возможных в нем образов актуализировать.

Именно такое представление о работе мозга закреплено в модели сознания как объема, наполненного шанс-газом.

Но этой гипотезе противоречат результаты физиологических исследований. Так, например, возбуждение электрическим током тех же нейронных групп у разных людей вызывает разные образы. Далее. Путь нервных импульсов в коре зависит от состояния мозга в данный момент времени — от того, как в этот момент распределены возбужденные н заторможенные участки, где лучше проводимость, какие нейронные группы «свободны», какие между ними уже имеются связи и т. д.

Но это интегральное состояние коры прн восприятии тех же объектов или сигналов у разных людей всегда отличается. Оно различно даже у того же человека в разные моменты времени. Отсюда вытекает, что воздействие тех же объектов вызывает у разных людей срабатывание разных нейронных групп. И если бы именно состав н расположение возбужденных нейронов определяли переживаемый образ, то у всех людей были бы разные образы тех же предметов.

Практика показывает, что это ие так.

Где же решение этого противоречия?

Наши исследования показали, что неверно само его исходное предположение. Не существует однозначной связи между мозаикой нейронных возбуждений и образом, который человек переживает. Какой образ вызывается данной конфигурацией нейронных возбуждений и торможений, зависит от того, в какой ситуации она (эта мозаика) возникла, то есть какое взаимодействие человека с действительностью ее породило.

Не мозг моделирует в себе внешний мир. а внешний мир моделирует себя в мозге. Представим себе упрощенно, что не которая конфигурация нейронных возбуждений и торможений в мозге порождает у человека переживание, которое мы называем «образом стола». Так вот, это происходит не потому, что именно данная конфигурация имеет некие свойства, моделирующие «образ стола». Как раз наоборот, эта конфигурация нейронных состояний в мозгу человека потому и порождает «образ стола», что она когда-то была порождена действием стола иа органы чувств данного человека. В результате эта конфигурация возбуждений-торможений стала сигналом тех свойств стола, которые человек обнаружил, взаимодействуя с иим (разглядывая, щупая, работая за ним. перенося его, ремонтируя и т. д.).

Информация, которую несет этот сигнал, и есть содержание, кодируемое психическим образом.

Значит, по своей форме нервное моделирование есть в значительной мере случайный процесс. Ои обусловлен случайным состоянием мозга в момент столкновения человека с данными предметами или отношениями. Но характер психического образа ие случаен. Ои' необходимо определяется свойствами самого предмета.

Перешагнем теперь через десять-двадцать лет. Предположим, что мы уже умеем точно и исчерпывающе устанавливать и описывать состояния всех нейронов, молекул, ядерных частиц мозга. Позволит ли это нам «прочесть» мысли человека, вывести их из свойств и состояния «частиц мозга»?

J |Ь,

Т

Нет, не позволит! Как мы вндсли, для этого надо еще знать, с какими ситуациями были связаны эти конфигурации состояний в опыте человека.

Итак, сущность психических явлений оказывается в личном и общественном опыте человека, который они отражают. Понять тайну модели можно, только выяснив, что и как она моделирует, а не чем. Нет н не может быть «квантов мышления» и «молекул сознания», как не может быть «квантов остроумия» и «молекул музыки». И не стоит организовывать их «экспериментальные поиски». Потому что источник, который порождает мышление и самовыражается в нем, — это действительность и практическое взаимодействие человека с иею, а ие молекулы мозга и химические реакции между ними. Последние лишь кодирующий механизм. И в них самих столько же мышления, сколько чувств в репродукторе, передающем симфонию Бетховена.

ЕЩЕ НЕСКОЛЬКО ЗАМЕЧАНИЙ

Д как же с энтропией, вторым законом термодинамики, •^работой информации, объемом сознания и прочим? Разве эти понятия и связанные с ними законы недействительны для молекулярных механизмов пышлеиия?

Разумеется, действительны! Но только с этими понятиями, как и любыми научными понятиями, следует обращаться аккуратно.

Второй закон термодинамики, как он сформулирован в статье, относится к закрытым системам. А мышление, как мы виделн, принципиально открытая система А в открытых системах возможны самопроизвольные процессы, протекающие без увеличения энтропии. И Для этого вовсе ие требуется ин абсолютного нуля, ни еще ие открытых частиц!

Далее. О сознании. Определять его как «хранилище разнообразной информации, почерпнутой в результате опыта или благодаря обучению», ни в коем случае нельзя. Хранн лище — это как раз область бессознательного! Сознание же не хранилище, а скорее наоборот — авансцена, куда деятельность человека выталкивает некоторые нужные (или ненужные) гведения иа считанные секунды под свет разума из уходящих во мглу неизвестного далей внешнего мира И погруженных во тьму неосознанного запасников памяти.

А если так (психология тому порукой), то для сознания принципиального не годится «модель шанс-газа», описывающая его, как то пространство, в котором содержатся все возможные исходы и ведется информационный поиск. Соответственно оказываются неприменимы все термодинамические аналогии и рассуждения, вытекающие из указанной модели.

Наконец, о самой статье Н. Кобозева. В ней вовсе не высказывается новой гипотезы о природе сознания и мышления Речь идет лишь о возможностях и рамках моделирования некоторых сторон информационных и мыслительных процессов физико-химическими понятиями и средствами. Так же, как кибернетика пытаетея использовать для этой цели понятия и средства математической логики, автоматики и влектроиики. Н. Кобозев специально предупреждает, что понятия «сознания* «работы мышления» и другие используются им в рясшярительиом «моделирующем» смысле.

С этой точки Зрения статья Н. Кобозева не вызывает таких замечаний, как статья А. Мицкевича, в которой автор переносит все сказанное Кобозевым на психологические явления «настоящего» человеческого сознания и мышления.

Впрочем, именно поэтому статья А. Мицкевича открывает на страницах журнала большой разговор о сущности не моделей, а самого «настоящего» человеческого сознания и мышления. И в втом ее несомненная полезность и ценность.

Она кладет начало спору. И этим доказывает, что признание за «чужими мозгами» способности мыслить не является для автора лишь вопросом вежливого соглашения.

29