Техника - молодёжи 1967-11, страница 33

С почтенным Арташесом, человеком умным, глубоко эрудированным, всегда советуются специалисты. Есть в нем что-то и от поэта. Как он рассказывал о развалинах! Слушая его, я видел чудо-замок прекраснее тех, что описаны Вальтером Скоттом. Я вошел в замок через двойные ворота, окруженные со всех сторон бойницами, слева увидел «зикурат» — стройную культовую башню и направился к колонному залу. Он выглядел роскошно. 30 колонн, 30 могучих сосновых стволов опирались на базальтовые кубы, высоко взметнув потолок. По периметру зал опоясывала удобная длиннющая скамья, по форме напоминающая те, что ставят сейчас в парках и на бульварах. Только она была сделана из глины и обмазана белой известью. А по стенам вились орнаменты — то растительные, то с животными...

Нариманян оставил меня, отошел к рабочим. Что-то нашли. Вот он — крошечный, позеленевший «кренделек». Это бронзовая пряжка — фибула. В два ее колечка продергивали шнурок и завязывали его на груди, у шеи. Так древние носили плащи.

— Таких вещей мы находим здесь мало, — поясняет Су-рен. — Главная ценность Эребуни — в архитектуре. Это в полном смысле слова шедевр, высший класс урартских памятников... Поэтому нам очень важно сберечь здесь все как есть.

Мне кажется, он Не совсем прав. Я знакомлюсь с двумя женщинами, работающими на холме. Это Светлана Ходжаш и Александра Демская. Они из Москвы, из Музея изобразительных искусств имени Пушкина. Но здесь не новички. Демская открыла целое хранилище — 68 карасов! В них держали зерно или вино. Любопытные надписи, сделанные царем Сардури, были обнаружены этим летом. В одной — 6 строк, в другой — 4. В одной говорится, что Сардури, сын Аргишти, засыпал в каждое зернохранилище по 10 100 капи зерна (урартская мера сыпучих тел). А в другой каменной насечке — те же слова, но цифры не проставлены.

— Наверно, этому помешала война? — спрашиваю я.

— Скорее всего, — отвечает Демская. — Урарту тогда часто подвергалось набегам соседей...

Светлана Ходжаш показывает мне черепок:

— Взгляните.

На осколке кувшина острым камнем какой-то художник-любитель веков двадцать пять назад нарисовал горного козла. Ничего особенного: козел как козел. Такие черепки с набросками часто встречаются и в Египте, Черепки заменяли бумагу, они дешевле папируса и вполне годились под «черновики» для рисунков.

— Но то в Египте, — говорит Ходжаш. — А в Передней Азии ничего подобного никогда не находили. Считалось поэтому, что древнее Урарту бездумно копировало трафаретные орнаменты, повторяя одни и те же «застывшие» традиционные рисунки. Теперь это мнение рушится, рисунок совершенно свободен от подражания.

...Порывы ветра. Собирается дождь. Ученые забеспокоились. Надо успеть убрать, укрыть все, что может испортиться, погибнуть. Иногда ради спасения ценнейших раскопок археологи идут даже на то, чтобы снова засыпать их землей.

Мы возвращаемся по улице, недавно получившей имя Эребуни. Есть в городе и кафе с таким названием. Слава о древней цитадели разнеслась повсюду.

— Вы где остановились? — спрашивают меня археологи.

— В гостинице «Армения». Прекрасное здание! Круглая центральная площадь из розового туфа...

— А вы знаете, кто автор проекта этой гостиницы?

— Нет, к сожалению...

— Марк Григорян, знаменитый армянский архитектор...

— А почему вы вспомнили о нем?

— О! Это он придумал интереснейший проект спасения раскопок на холме. Получится музей, ультрасовременный по форме и сверхстаринный по содержанию...

В гостиницу я не пошел, а отправился к М. В. Григоряну. Мне не терпелось увидеть проект. И то, что я увидел, заслуживает восхищения. Насколько ценны древние археологические раскопки на Аринберде, настолько же великолепен и подчеркнуто современен проект этого музея. Синтез античности и модерна — самая яркая его отличительная черта. Словно сама природа подсказала архитектору блестящее решение. Аринберд — холм с плоской, срезанной вершиной. Куда ни ткнись — все застроено древними. Остается только маленький дворик в самом центре вершинной площадки. Тут и решил зодчий поставить одну-единственную 40-метровую стальную опору. От ее вершины к склонам холма протянутся стальные тросы — ванты толщиной по 47 мм. Я забыл сказать, что в плане холм и площадка на его вершине представляют собой правильные равносторонние треуголь

ники. Поэтому столб с натянутыми вантами будет очень похож на треугольную пирамиду. Остается чем-то покрыть пирамиду — и получится гигантский - треугольный шатер. Сторона его основания — 132 м. Но какую взять облицовку? Алюминий? Пластмассу? Или бетон?

От первых двух вариантов пришлось отказаться: сооружение получалось настолько легким, что сильные ветры, дующие в этих местах, грозят подхватить, поднять его в воздух. Понадобился бы специальный крепеж. Бетон оказался дешевле и надежнее. Армоцементные сборные своды двоякой кривизны, иначе говоря — выгнутые плиты толщиной 25 мм, словно чешуя, закроют «шатер» и своим весом прижмут все сооружение к холму. 11 700 м² — площадь всей застройки. А объем всего «шатра» — 198 900 м³. Под огромным колпаком окажутся вместе с древним городом специальные музейные помещения, кафе и другие учреждения для обслуживания туристов. Только из-за рубежа каждый год их приезжает десять тысяч...

Шатер, установленный человеком на вершине Аринберда, станет искусственным пиком холма, естественным продолжением его склонов. Издали Аринберд будет казаться обычным остроконечным холмом. Нигде, ни в чем гармония природы не будет нарушена.

Разумеется, я рассказал об устройстве проектируемого музея упрощенно, в самых общих чертах. Конструктор проекта П. С. Солахян детально объяснил мне значение каждого штриха на проекте. Все оказалось сложнее. Ванты, например, придется крепить не прямо к центральной опоре, а к трем стальным опорам (пакетам листовой стали). Эти опоры, грани пирамиды, длиной по 90 м. А уж затем пространство между ними и будет заполнено строго параллельными тросами. «Шаг» между тросами — 12 м, как раз столько, чтобы уложить элемент бетонного покрытия (12 X 2 X 2).

■В восьмиместном лифте туристы смогут подняться по центральной опоре к смотровой площадке и с 30-метровой высоты увидеть всю крепость. Еще выше — на вершине центральной опоры — установлен шестигранный «фонарь». Его диаметр 24 м. К нему крепятся все основные несущие конструкции «шатра». А площадка на этом «фонаре» застекляется, здесь расположится ресторан. Отсюда со 140-метровой высоты можно полюбоваться на живописно раскинувшуюся меж гор столицу Советской Армении.

Мы начали свой рассказ не с проекта «шатра», а с самих археологических раскопок. Может быть, в техническом журнале не следовало бы вспоминать о них? Однако я думаю, что проект не получился бы столь удачным, если бы два его автора из трех — М. В. Григорян и К. Л. Оганесян — не были бы влюблены в историю своей родины. Для них археология и архитектура неразрывны. И видимо, не только для них...

Закладка «шатра» над Эребуни была бы прекрасным подарком к 2750-летию Еревана. Сооружение будет стоить 470 тыс, руб., но оно быстро окупится. Есть и другие предложения: не строить «шатер», а поставить у подножия холма стандартный домик-музей, где будут выставлены картинки — каким был Эребуни... Это обойдется «всего» в 170 тыс. руб.* Но имеет ли смысл такая экономия, если бесценные сокровища Аринберда погибнут под дождем и ветром?

Этот вопрос сейчас решается в Ереване.

Ереван Сергей ГУЩЕВ

29