Техника - молодёжи 1968-11, страница 18

редставим себе существо, обладающее всеми способностями человека, но очень маленькое (хотя не микроскопическое), и поместим его на капустный лист, покрытый каплями росы. Лист этот покажется такому гомункулусу громадной равниной, в несколько тысяч квадратных миль, покрытой блестящими, прозрачными шарами, значительно превосходящими по величине египетские пирамиды. Если гомункулус, движимый любопытством, подойдет к одному из таких шаров и дотронется до него, то увидит, что шар упруг, как резиновый мяч, и страшно холоден. Может случиться, что гомункулусу удастся даже влезть на вершину шара при помощи восходящего тока воды, нагретой теплотою его тела, но гораздо вероятнее, что шар вдруг лопнет, причем сначала затопит гомункулуса, а затем вынесет его на поверхность, с которой последний не в состоянии будет выбраться на сушу. Потеряв много времени на борьбу со стихией и придя в отчаяние от невозможности победить ее, он скоро заметит однако же, что стихия сама понемножку исчезает, а через какие-

нибудь полчаса ее совсем не останется — гомункулус снова на суше и может продолжать свои исследования.

Сойдя с капустного листа на землю, он найдет, что дорога невозможно плоха; всюду горы и неприступные скалы, наваленные друг на друга неведомыми силами. Пройдя дальше, он может встретить громадное пространство, покрытое тем же веществом, из которого состояли шары на капустном листе, но с тою разницей, что здесь это вещество не стояло горою, как там, а, напротив, спускалось наклонной плоскостью к середине пространства, им занятого, а затем, насколько позволяет различать отдаление, лежало в горизонтальной плоскости. Имея в руках пропорциональное своему росту ведро, гомункулус с большим трудом мог бы ухитриться наполнить его водою, а раз наполнив, едва ли мог бы вытряхнуть воду обратно.

Если бы гомункулус, устав от всех этих усилий, присел бы на одну из береговых скал и стал забавляться бросанием в воду различных попадающихся под руку предметов, то скоро убедился бы, что все они не тонут, а плавают. Камешки (если не были предварительно смочены), серебряный брелок от часов, рейсфедер, стальное перо, даже громадная стальная балка (в нашем мире известная под именем иголки) — все остается на воде, вдавливая ее около своей поверхности.

Сделавши все эти наблюдения, гомункулус никак не может прийти к выводу, что жидкости стремятся к самонивелированию; что поверхность при покое горизонтальна; что твердые тела плавают в воде и погружаются в нее в зависимости от своего удельного веса. Он, напротив того, должен будет думать, что жидкости, находясь в покое, стремятся принять форму шарообразную; по крайней мере поверхность их всегда бывает или сильно выпуклой, или сильно вогнутой. А твердые тела на них почти все без исключения плавают. Кроме того, он будет убежден, что сила тяготения на жидкость не влияет, и может усомниться даже в инертности материи, припоминая свое приключение на капустном листе, когда капля воды без всяких, по-видимому, причин вдруг изменила свою форму.

Все эти рассуждения гомункулуса, однако же, едва ли могли бы быть продолжительными, так как его покой по

МИР

КAPAI/1 КО В И

АНТИМИР ВЕДИ КАНОВ

Ы ескольно месяцев назад мы получили письмо от ленинградского инженера Б. Щет-■■ нова. «Дорогая редакция! — писал он. — Еще студентом в каком-то старинном журнале 1900-х годов я прочитал любопытную статью, в которой автор чрезвычайно живо изобразил наш мир, каким он представился бы взгляду крошечного человечка. Помнится, там описывались его необычайные приключения с капелькой росы на капустном листе, столкновения с пылинками, носящимися в воздухе, и т. д. Основная идея автора состояла в том, что взгляды на природу у такого человечка существенно отличались бы от наших. Таной вывод кажется мне неверным: ведь явления природы объективны и не зависят от размеров того, кто их воспринимает.

Я понимаю, как трудно по сообщенным мной неточным сведениям разыскать эту старинную статью. Но если бы это удалось, мне кажется, она заинтересовала бы многих ваших читателей».

Редакции удалось разыскать статью, о которой пишет Б. Щетков, в «Журнале новейших изобретений и открытий» за 1897 год. Это изложение ленции, прочитанной знаменитым физиком КРУКСОМ в Лондонском психологическом обществе, и статьи французского ученого ГАСТОНА МОХА. Материал действительно оказался столь интересным, что мы решили воспроизвести его с незначительными сокращениями и попросили нашего научного обозревателя кандидата физико-математических наук А. МИЦКЕВИЧА прокомментировать его.

стоянно нарушался бы необходимостью уклоняться от ударов громадных и тяжелых тел, беспорядочно носящихся по воздуху, как та пыль, которую мы замечаем в луче солнца. При виде этих тел, а уж особенно при виде целых бегемотов, покрытых бронею и летающих на легких, прозрачных крыльях, как наши мухи, гомункулус окончательно пришел бы к заключению, что сила тяготения играет в природе ничтожную роль и что малейшего течения воздуха достаточно для того, чтобы победить ее.

Скоро он принужден будет прийти к открытиям еще более удивительным. Наблюдая пристально совершенно спокойную воду, когда нет ни малейшего ветра и никаких течений, зависящих от разницы в температуре, он скоро заметит, что маленькие неодушевленные предметы, в ней на* ходящиеся, без всяких причин постоянно двигаются. Мы называем эти движения броуновскими и не придаем им значения в практической жизни. Но в мире гомункулуса они должны иметь значение гораздо большее, и потому он сочтет их более важными для вселенной.

Как бы то ни было, гомункулус неминуемо обратит внимание на такие явления, которые мы почти не замечаем, и совсем не заметит тех, которые кажутся нам наиболее важными. Он не откроет в природе каких-нибудь новых сил, нам неизвестных; равным образом нигде не увидит он и того, чтобы силы, нам известные, не действовали. Но для него, для его жизни единственно благодаря маленьким размерам его тела явления капиллярности, броуновского движения, напряжения поверхности и проч. будут иметь гораздо большее значение, чем для нас, а потому он выдвинет изучение их на первый план, а физика его будет значительно отличаться от нашей.

При изучении тепловой энергии, например, он встретит неодолимые затруднения, так как едва ли будет в состоянии изменять произвольно температуру тел. В самом деле, для этого нужно иметь огонь. Первобытные люди добывали его трением, ударом, концентрированием лучей солнца. Для гомункулуса ни одно из этих средств недоступно, так как все они годятся только тогда, когда взаимодействуют сравни-1ельно большие куски вещес-ва. Из маленьких тепло будет очень быстро удаляться путем излучения и теплопроводно

14