Техника - молодёжи 1969-10, страница 21
I ТАРАН- ОРУЖИЕ РУССКОЕ Л. ЖУКОВА, журналистка «Услышав звук мотора и крики «Летит! Летит!», я выскочил на площадь... Австриец сделал круг над городом на высоте 900—1000 метров и стал делать второй. В городе поднялась беспорядочная винтовочная трескотня. Когда я услышал знакомый шум мотора «Гном» и увидел маленький моноплан Нестерова, я решил, что Петр Николаевич хочет только испугать австрийца... Австриец же в это время, сделав круг, шел над городом прямо на запад, слегка набирая высоту. Очевидно, он увидел все, что ему было нужно. А Нестеров обходил город с южной стороны и, быстро поднимаясь, шел наперерез противнику, заметно догоняя его. Было ясно, что скорость «Мо-рана» намного выше скорости «Альбатроса» австрийца. Вот они уже на одной высоте. Вот Нестеров уже выше противника и делает над ним круг. Австриец заметил появление страшного врага, видно было, как его аэроплан начал снижаться на полном газу. Но уйти от быстроходного «Морана» было нельзя. Нестеров зашел сзади, догнал врага и как сокол бьет неуклюжую цаплю, так и он ударил противника. Сверкнули на солнце серебристые крылья «Морана», и он врезался в австрийский аэроплан. После удара «Моран» на мгновение как бы остановился в воздухе, а потом начал падать носом вниз, медленно кружась вокруг -продольной оси. — Планирует! — крикнул кто-то. Но для меня было ясно, что аэроплан не управляется и это падение смертельно. Австриец же после удара некоторый момент еше держался в воздухе и легел прямо... Но вот и громоздкий «Альбатрос» медленно повалился на левый бок, потом повернулся носом вниз и стал стремительно падать. Более тяжелый, чем «Моран», он быстро обогнал его в воздухе и упал на землю первым» К Так летчик В. Соколов, сослуживец Нестерова и очевидец его подвига, описывает драматические события, разыгравшиеся под городом Жолкиевом 26 августа 1914 года... „ПОБЕЖДАЕТ ТОТ, КТО МЕНЬШЕ СЕБЯ ЖАЛЕЕТ" «В воздушном бою под Жолкиевом погиб знаменитый авиатор П. Н. Нестеров, впервые в мире таранив неприятельский самолет», — писали газеты того времени. По странной иронии судьбы военная авиация, стремительнейший из всех родов войск, начала свой путь с древнейшего боевого приема — тарана. И первому самолету, сбитому в воздушном бою, суждено было погибнуть не от пулеметов и пушек противника, а от непосредственного удара. Впрочем, здесь нет ничего удивительного. Война застала авиацию безоружной. Первое применение аэропланов на войне — корректировка артиллерийской стрельбы и разведка. И нередко противники, расстреляв патроны своих браунингов и маузеров, разлетались в разные стороны, грозя друг другу кулаками. Накал борьбы оказался столь велик, события развивались столь стремительно, что конструкторы не поспевали за летчиками. Пока в военных комиссиях обсуждались химерические проекты вроде «сдувания» вражеских аэропланов струей воздуха от своего винта или обстрела неприятеля отравляющим газом, фронтовики изобретали менее экзотические, но более действенные и практические средства. 1 Воспоминания В. Соколова, содержащие интересные новые данные о подвиге Нестерова, опубликованы в альманахе «Прометей» JSft 7. Изд-во «Молодая гвардия», 1969. Нестеров предложил установить пулемет на своем «Мо ране» Ему не разрешили. После этого он придумал множество хитроумных устройств для борьбы в воздухе. Среди них и бомба на длинном тросе для уничтожения вражеских дирижаблей, и пилообразный нож для вспарывания аэростатов, и артиллерийские снаряды вместо бомб. Он горячо поддержал идею поручика Розберга, авиатора из его отряда, предложившего применить трос с тяжелой гирей, чтобы опутывать им винт вражеского аэроплана. Но мысль Нестерова снова и снова возвращается к осенним маневрам 1913 года. Тогда ему удалось заставить «неприятельский» самолет, пилотируемый Гартманом, отказаться от выполнения разведки. Он добился этого тем, что раз за разом перерезал путь «противнику», заставляя его поворачивать, пока, наконец, Гартман не махнул в сердцах рукой и не улетел обратно. Когда кто-то на земле сказал Нестерову, что такая атака возможна только в мирное время и едва ли подействует на настоящего противника, он ответил: «Его можно будет ударить сверху колесами». Пила для вспарывания оболочек аэростатов, гиря на тросе — так выглядело вооружение самолетов в самом начале первой мировой войны. Не все оценили правильно события 26 августа 1914 года. В некоторых газетах того времени действия Нестерова рассматривались как поступок бесшабашного, отчаянного человека. Были даже такие, кто считал это столкновение чисто случайным. По их мнению, Нестеров хотел лишь заставить неприятеля приземлиться, но не рассчитал маневра и врезался в самолет врага. Эти слухи с быстротой молнии распространялись по России, пока медленно двигался к Киеву поезд с телом знаменитого летчика, который ничем уже не мог доказать свою правоту. Сделать это пришлось его друзьям. «Все, мы, военные летчики, уверены, что Нестеров не просто воткнулся, зажмурив глаза, своим аппаратом в неприятельский самолет, как казалось из первых газетных сообщений, — писал летчик Е. Крутень в «Новом времени» 8 сентября 1914 года, — нет, он выполнял свою идею, которую высказал нам на товарищеском обеде в Гатчине. Он сказал тогда: я не фокусник. Моя первая «мертвая петля» — доказательство моей теории: в воздухе везде есть опора. Необходимо лишь самообладание. Теперь меня занимает мысль об уничтожении неприятельских аппаратов таранным способом, например, ударом на лету своим шасси сверху...» «То, что другие люди способны делать при сильнейшем возбуждении, хотя бы патриотическом, Нестеров делал спокойно, размеренно, с полным сознанием совершаемого», — подтверждал знаменитый конструктор И. Сикорский. И тем не менее таран под Жолкиевом доказал правоту Нестерова лишь отчасти. Да, отважный летчик доказал, что 17 |
