Техника - молодёжи 1970-02, страница 7

черный», по-шамански изукрашенный сажевыми узорами.

— ...и выиграл двадцать секунд. Подробности он вам расскажет.

Признаюсь, подробности меня не очень интересовали. Двадцать секунд работы резиносмесителя — велика важность!.. Предложение Шитова вчетверо эффективней волковского, а Ладыгиной — вдвое. А что сделал Волков? Изменил схему управления ре-зиносмесителем — выиграл 15 секунд. Еще что-то изменил — 20 секунд. Мелочь. Что можно успеть за 20 секунд?! Об этом спросил меня сам Вадим, и я, естественно, ответил улыбкой. Иронической. Он ответил мне такой же и повел в цехи. В один — на третьем этаже, в другой — на первом, снова вверх — на четвертый... Час спустя я уже не улыбался. Едва успевал спрашивать, слушать и понимать.

Кировский шинный начинается на путях разъезда, где мокнут под дождем вагоны и контейнеры с клеймами «Барнаул», «Сызрань»... Оттуда приходит сырье. Каучук. Наполнитель — сажа четырех сортов. Мягчи-тели — масла. Все эти компоненты попадают под власть автоматики.

Завод работает круглосуточно. Планы растут непрерывно, скоро вторгнутся в них шестизначные цифры задания по выпуску шин для автомобилей строящегося в Тольятти завода. 600 тысяч Машин в год. Их нелегко обуть. Конструкторы Кировского шинного уже разработали модели для юрких ВАЗов, но не решено еще множество проблем резкого роста производства. Мощности завода ограниченны, а расширять предприятие некуда. Город притиснул новыми кварталами цехи КШЗ к берегу Вятки. Да и нельзя же бесконечно растягивать заводские коммуникации. Остается максимально ускорить работу машин, предельно упростить технологию без ущерба для качества изделий. Выиграть время: секунды, доли секунд. Потому и колдует над путаными схемами своей автоматики инженер Вадим Волков — человек методичный, спокойный, даже медлительный.

Он, по его словам, мало изменился со времен учебы в Ярославском химико-механическом техникуме. Работал слесарем на шинном заводе, поступил в институт До шестьдесят пятого года днем ремонтировал капризную автоматику, вечерами изучая законы, повелевающие трескучими реле и болтливыми датчиками. Защитил диплом «и сделал карьеру». Шагал не торопясь: мастер смены — сменный инженер — старший инженер — начальник участка... Внешне не менялся ьидно. время и вправду щадит тех, кто без боязни воюет с ним. Война эта в самом разгаре.

Одному из рационализаторских предложений Вадима цена — 3300 рублей. Второму — немногим больше. Полугодовой выигрыш невелик... если не учесть того, что несколько тысяч рублей стоят всего-навсего 20 секунд.

...Когда говорят «научно-технический прогресс» — слова и впрямь весомые и торжественные, — перед глазами встают образы, столь же грандиозные, сколь и неопределенные. Космические лайнеры, которые даже в реальном варианте знакомы большинству людей лишь по кинокадрам и фотографиям... Сверкающие куполообразные конструкции, навеянные фантастикой и потрясающие в основном своими размерами... Стремительные силуэты полупрозрачных автомобилей, словно сфотографированных вне фокуса... Одним словом, что-то очень большое, очень солнечное и очень радостное. Нам хочется, чтобы будущее было таким, и мы забываем, что у научно-технического прогресса собственная логика.

Много-много секундных стрелок должно пробежать по своим круговым, будничным дистанциям, прежде чем на часах научно-технического прогресса стрелка сдвинется на едва заметное расстояние.

Много-много надо проделать работы, решить миллионы задач и задачек, невзрачных, неприметных

о X

>х о ш

о н

X

те

з

х Q.

стороннему взгляду, мизерных в масштабе человеческой истории, но совершенно необходимых для рождения новой машины, нового полимера или нового сооружения. И вовсе не обязательно при этом что-то «прибавлять» к существующей конструкции или технологии. Иногда приходится «отнимать», «вычитать», «устранять» лишнее, хотя всем это лишнее еще вчера казалось абсолютно незаменимым. И это тоже прогресс. Научно-технический. Несколько шажков секундной стрелки. В нашем случае — на 20 секунд...

Вадиму, в комитете верно сказали, давно не нравилась система ввода масел в резиносмесители. Она была «некрасива»: автоматические весы, клапан, продувочная емкость, сложный воздушный клапан, еще один — масляный, за ним — обратный, инжектор с трехэтажным датчиком и опять клапан...

— Сложно, — говорил Вадим. — Неоправданно сложно и потому уродливо. И ненадежно, раз сложно...

Система хорошо сблокирована. Любой узел включается лишь тогда, когда отключится предыдущий. Вычеркнуть? Не так-то и просто. Конструкция «железная» — все как в учебниках.

Он все-таки черканул. На бумаге. Отрекся от канона, но долго еще думал «над своей позитивной программой». Придумал, демонтировал систему, собрал свою. Из системы исчезли безболезненно шесть клапанов и инжектор. Масло текло в смеситель в прежних количествах, но порции его попадали туда на 20 секунд быстрее. Позже я подсчитал, что даже 15-секундный выигрыш у каждого трех- или пятиминутного цикла разгрузки и смешения — это выигрыш пяти 160-литровых заправок в смену. В сутки — 3200 литров. В год, равный, скажем, 250 рабочим дням, — 200 тысяч литров. Вот они, тысячи сверхплановых шин, цена мысли одного инженера.

5