ТРИБУНА СМЕЛЫХ ГИПОТЕЗ

Растения могут воспринимать энергию в различных диапазонах электромагнитного спектра. Но могут ли они реагировать на психические состояния человека? Ведь в нашем теле циркулируют электрические токи. Итак, на повестке дня — живые детекторы.

Когда в 1895 году на берегах Темзы появился человек, ставший впоследствии одним из основателей атомной физики, на дне его саквояжа лежала стеклянная трубочка, заполненная кусочками спиц и фортепьянных струн. Вокруг трубочки была намотана проволочная спираль. Если через нее разрядить лейденскую банку, то возникнет быстропеременное поле. Оно может намагнитить стальные иглы или, наоборот, размагнитить их (если они уже были намагничены).

Резерфорд (а это был он) считал, что электромагнитные волны, приходящие издалека, будут действовать на содержимое трубочки точно так же. Магнитный детектор «откликался» на волны, источник которых находился на расстоянии в одну милю. Но об изобретении Резерфорда вскоре забыли. На Ливерпульском физическом конгрессе 1896 года победил Маркони.

В 1895 году А. Попов в России и Е. Бранли во Франции, изучая атмосферное электричество, обнаружили независимо друг от друга интересное явление. Молния (вернее, ее электромагнитные волны), действуя на металлические опилки в колбе, уменьшала их сопротивление. Железные частички выстраивались в «контактные цепочки», которые облегчали путь току.

Английский физик О. Лодж назвал такую колбу «когерером». (Опилки в ней мгновенно «когери-ровали», то есть сцеплялись.) Маркони усовершенствовал это устройство. В 1896 году он передал сигналы по азбуке Морзе почти на две мили. Электрический детектор Маркони регистрировал излучения

на расстоянии в два раза большем, чем магнитный детектор Резерфорда. Кроме того, итальянец приспособил прибор для решения практических задач.

Открытие Резерфорда (впрочем, как и открытие А. Попова) не было запатентовано. Великий физик больше не возвращался к своему детищу. Кто знает, какой оттенок приобрело бы развитие радиоэлектроники, если бы ученый продолжил исследования магнитного детектора. Резерфорд обладал точным научным мышлением. Задавая природе простые и ясные вопросы, он умел идти прямо к сердцу проблемы.

Есть в записях Резерфорда одна

ЖИВЫЕ

странная фраза: «Живые тела не подчиняются одним только законам физики...»

Одним только законам физики! Современная наука может многое сказать в пользу этого интуитивного предвидения.

МИКРОБЫ-ХАМЕЛЕОНЫ

Основатель космической биологии А. Чижевский обнаружил удивительную зависимость между циклами активности Солнца и эпидемиями различных заболеваний. Врач С. Вельховер заинтересовался этой проблемой и решил выяснить степень чувствительности бактериальных клеток к вспышкам солнечного излучения. В качестве «подопытных» он выбрал возбудителей дифтерии — палочки Леффлера и совершенно безобидные дифтероид-ные коринебактерии. Одноклеточные очень похожи друг на друга, и различить их под микроскопом практически невозможно. Физиологи применяют специальные методы окраски. В коринебактериях есть так называемые волютиновые зерна. При обработке, например, щелочной синькой Леффлера они краснеют. У дифтеритной же палочки волюти-новых зерен нет. Итак, чем интенсивнее окраска микроба, тем менее он ядовит. И вот что оказалось: в годы «бурного Солнца» коринебактерии приобретают алый цвет и, таким образом, сильно отличаются (в лучшую сторону) от возбудителей болезни. Когда же активность светила уменьшается, коринебактерии розовеют и все больше начинают походить (не только внеш-