Техника - молодёжи 1971-03, страница 59

„ЗВЕЗДНЫЕ ЧАСЫ" ИЛИ „ОТКРЫТИЯ В РАБОЧЕМ ПОРЯ ДНЕ"?

разговор о взаимоотношениях науни и журналистини

станут широким достоянием советского народа, влквая новую энергию в научно-технический прогресс.

Мы начали в нашем тур-нале дискуссию, цель которой наметить лучшие формы взаимоотношения науки с журналистикой, чтобы способствовать овладению молодежью новейшими научными теориями.

гипотезами, перспективными открытиями к изобретениями — тем кругом знаний, которые еще не стали достоянием учебников и энциклопедий.

Мы убеждены, что эта дискуссия будет полезна для более глубокого осмысления молодежью задач научно-технической революции.

опорного движения» и экспериментов ферганских физиков.

О том, что читатели поддерживают и одобряют эту позицию журнала, свидетельствует огромное количество возражений, которые вызвал у иих заключительный абзац статьи профессора А. Китайгородского.

«Нужна высокая плотина, преграждающая путь печатной продукции, воспитывающей у молодежи пренебрежительное отношение к «прозаической науке» и несерьезное отношение к труду ученых».

Под продукцией, воспитывающей пренебрежительное отношение к «прозаической» науке и несерьезное отношение к труду ученых, профессор Китайгородский, как явствует из его статьи, понимает публикацию новых теорий, гипотез и работ, или еще не получивших официального подтверждения иа уровне существующих знаний, или расходящихся с привычными представлениями.

Большинство читателей, соглашаясь с А. Китайгородским в том, что появлению «безумной» идеи должны предшествовать накопление знаний, упорный, долгий, гигантский труд, возражают против создания «высокой плотины».

Читатели В. Куличкин, Б. Рябикин и др. приводят множество очень ярких исторических примеров вредности такой плотины, ссылаясь На судьбы Джордано Бруно, Лобачевского, Больцмана, Майера и др.

«Всякую науку можно сделать прозаической, — пишет читатель А. Артамонов. — Для этого нужно только «убить» творческую направленность у припавших к ее истокам людей». А кандидат технических иаук, лауреат Государственной премии М. Тхоревский замечает: «Опасна не публикация статей, ставящих под сомнение укоренившиеся взгляды на отдельные законы и закономерности, а опасна «высокая плотина»... которая преграждает путь к публикации новых мыслей, идей».

С другой стороны, вта идея профессора Китайгородского встретила поддержку у В. Григорьевой, кандидата медицинских наук, и И. Рабиновича, члена комиссии по истории астрономии при Астросовете АН СССР. «Профессор Тяпкин и научный обозреватель журнала А. Мицкевич, — пишет В. Григорьева, — затушевывают главную, очень ценную мысль профессора Китайгородского о том, что при дальнейшем развитии науки законы природы не опровергаются, а лишь уточняются области их применения. Принятие втого положения должно быть щитом против лженауки».

«Китайгородский, видимо, слабо знаком с историей естествознания и математики, — замечает И. Рабинович. — Однако эти недостатки... не заслоняют главное: Китайгородский совершенно справедливо протестует против появления влемеитов магни в нашей научно-популярной литературе».

Тщательный анализ выявил в статье А. Китайгородского еще несколько утверждений, которые вызвали возражения читателей. Так, А. Китайгородский пишет:

«Что такое научное слово, научное утверждение? Самый главный признак следующий: его можно проверить на опыте. Истинно научные идеи не должны противоречить известным законам природы, и... они могут быть проверены на опыте.

Если эти условия не выполнены, то слова и фразы для науки интереса не представляют и могут лишь фигурировать как предмет невинной болтовни для развлечения гостей».

«В таком случае, — пишет наш читатель П. Кузнецов из Красноярска, — большую часть утверждений алхимиков следует признать научными утверждениями. Довольно часто, не подозревая, что в исходном образце серебра содержалась большая примесь золота, алхимики после многочисленных операций ухитрялись отделить его от серебра. Разве после этого они не могли считать, что возможность превращения серебра в золото доказана на опыте?»

«Профессор Китайгородский, вероятно, не будет возражать против того, что закон Архимеда — закон природы и что плавающее тело должно вытеснять ровно столько жидкости, сколько оно весит, — спрашивает московский инженер Н. Жижин. — Но разве можно на этом основании считать ненаучной мысль Галилея, который утверждал, что бревно весом в 10 фунтов может плавать, вытеснив всего 1 фуит воды? А ведь именно это наблюдение Галилея послужило причиной открытия, что «незыблемый закон Архимеда» справедлив только для водоемов с бесконечно большим зеркалом?»

«Как можно утверждать, что идеи теплорода или флогистона, объяснявшие в свое время одну часть опытных фактов и противоречившие другой, то есть не удовлетворяющие условиям проф. Китайгородского, можно считать «иевиииой болтовней для развлечения гостей», — удивляется кандидат технических иаук А. Захаров. — Ведь плодотворность этих идей в становлении термодинамики и химии неоспорима. Это отмечал еще основатель квантовой механики М. Плаик: «Часто бывало так, что идея без ясного смысла давала сильнейший толчок развитию науки. Из идеи жизненного эликсира и превращения различных веществ в золото возникла наука химия; из идеи вечного двигателя выросло понимание того, что такое энергия; идея абсолютной скорости Земли дала толчок к установлению теории относительности... В отношении этих идей имеет смысл не вопрос — истинно или ложно? — а вопрос — ценно или не ценно для науки?»

«Законы природы незыблемы по той причине, что они являются обобщением опыта», — говорит профессор Китайгородский.

«Законы природы существовали и существуют, — возражает ему Р. Ромашко, преподаватель исторического н диалектического материализма из Днепропетровского университета, — независимо от того, знаем мы о них или не знаем, производим обобщения наших знаний и опыта или не производим* На нечеткость этой формулировки А. Китайгородского указывают также кандидат философских наук П. Крысий, кандидат геолого-минералогических наук Ю. Нахабцев. Ю. Шишкин и др.

Такого рода утверждения давно были подвергнуты критике в «Аити-Дюринге» Ф. Энгельса и в «Материализме и эмпириокритицизме» В. И. Ленина, в частно

55